От двух до пяти. Корней Чуковский
механически от повелительных: лягну от ляг, зажмила от зажми, потрила от потри, принесила от принеси.
– Юрик меня поцелул.
А повелительные столь же прямолинейно производятся от неопределенного: спей, нарисовай, причесай.
– Я искаю револьвер. Она драется.
Впрочем, дети по инерции могут создать из любой глагольной формы любую глагольную форму.
– Наташа, идем в столовую.
– Не хочу идёмить в столовую.
И вот еще более яркий пример: повелительное наклонение глагола, произведенное от восклицания, не имеющего к глаголам никакого касательства.
– Боже мой! Боже мой! – ужасается бабушка, увидев, как измазался в глине ее четырехлетний Володя. Володе не нравятся ее причитания.
– Пожалуйста, не божемойкай! – говорит он сердито.
С. Изумрудова сообщила мне такой замечательный разговор двух четырехлетних девиц:
– А я твоего петушка спря-та-ю (очень протяжно).
– А я отыскаю.
– А ты не отыскаешь.
– Ну, тогда я сядаю и заплакаю.
– Ты же пил чай.
– Да не пил я. Я только пивнул капельку.
– Стрелка на часах ходнула разок.
– Ой, как больнуло живот!
– Я только немножко откуснул от пирожка.[21]
– Пойдем в этот лес заблуждаться… Да что ты от меня все ухаживаешь?
Деревенской девочке сказали, что мы собираемся в лес, она спросила:
– Всколькером?
Это слово так очаровало меня, что, признаться, в первую минуту я даже подумал: ввести бы его в нашу «взрослую» речь. Нам его давно не хватает. Изволь говорить: «В каком числе человек вы собираетесь в лес?», когда можно коротко и прямо сказать: «Всколькером?»
Здесь ребенок (тоже вполне самостоятельно) подошел к самым истокам народной речи, ибо в народе на Севере бытует форма «сколькеро», которая по аналогии с «пятеро», «шестеро» относится исключительно к одушевленным предметам.[22]
Вообще для ребенка пластичны даже такие слова, форма которых, по убеждению взрослых, не подлежит изменениям. Интересны формы сравнительной степени, образованные от таких слов, как едва, нельзя, звезда, утро, никогда не знавших этой формы.
Воспитательница детского сада сказала, например, об одном из питомцев:
– Бедный мальчик, он едва идет!
– Подумаешь! – ревниво отозвался другой. – Я, может быть, иду еще едвее.
Девочкам дали по белой кувшинке:
– Смотри, у меня как звездочка!
– А у меня еще звездее!
– Вставай, уже утро!
– Я буду ждать, когда станет утрее.
– За это нельзя браться, а за то еще нельзей, да?
Благодаря многократным и единообразным воздействиям речи, которую ребенок с утра до вечера слышит от всех окружающих, в уме у него создаются соответствующие грамматические обобщения; сам того не замечая, он умело и тонко применяет их к каждому данному случаю.
Возьмем хотя бы только что приведенное слово «пивнул».
Ср. у Есенина: «Вот опять петухи
«