Ногайские предания и легенды. Иса Капаев
мне, и я хочу быть полезным в твоём деле, ведь мы с тобой поклялись в верности. А Адамей силён не только хитростью – у него много людей.
– Посмотри, как тесна эта дорога нашим скакунам – я боюсь, что и нам будет тесно на тропе мести.
В глубокой котловине показался аул. Сизые струйки дыма текли из очагов. Копошились люди, кажущиеся на расстоянии едва заметными точками.
– Родной аул! – вздохнул растревоженный Джанка. И друзья обнялись на прощанье.
– Если что случится – дай знать, и Джелалдин придёт на помощь!
– Я знаю – ты верный друг! И когда исполнится все, что я задумал, я дам тебе знать. Прощай!
Ещё раз обнявшись, друзья сели на коней. Джанка стал спускаться в аул, а Джелалдин пустил коня обратной дорогой. Расстояние между ними выросло вдвое, втрое и… цокот коней смолк. Но раздался выстрел, и эхо разнесло его по склонам. Конь Джелалдина взметнулся и вместе со всадником полетел в пропасть, в клубившиеся волны Кубани.
Затаившийся в кустах убийца, закутанный в чёрный башлык, вывел коня из леса и поскакал прочь.
Что есть сил мчался Джанка по дороге, но в лесу уже никого не было. Тогда он взглянул вниз и увидел плывшее по волнам тело друга. Обезумевший от ярости, он кинулся на поиски убийцы, но вскоре оставил эту затею – не найти ветра в поле! – и поскакал к реке.
Джанка преклонил колени у тела друга и, не сдержавшись, зарыдал… Вокруг них собрались люди. Подошёл старик в белой чалме, приложил ухо к его груди – рука молодца была бесчувственной, и старик покачал головой. Сердце Джелалдина не билось – и старик сокрушённо взглянул на Джанку…
* * *
В комнате Мейлек-хан сидели плакальщицы, и голоса их, не умолкая, звучали то глуше, то сильнее. Княжну, утонувшую в слезах, поддерживали подруги – она была безутешна.
По двору беспокойно сновал князь Аман-Гирей. Он не сводил глаз с окон комнаты, откуда доносился плач. По его лицу блуждала улыбка и, с неохотой отрываясь от своих сладких дум, он отдавал распоряжения суетливым работникам.
* * *
Догорал костёр, и небо начинало светлеть. Показались развалины аула. Белобородый старик, набив свою трубку, закурил. Землемер, не отрываясь, смотрел на развалины.
– Может, я утомил кунака этим долгим рассказом? – спросил старик.
– Совсем нет. Но мне непонятно: кто убил Джелалдина?
– Постой, постой. Сабур бол (будь терпеливым)! – проговорил рассказчик и посмотрел на чабана. – Приготовь-ка гостю чай!
Чай вскоре был готов, и, глубоко затянувшись, старик продолжил свой рассказ. Стрелял в Джелалдина искусный убийца, подосланный Мирзабеком. Князья, надо сказать, не могли обойтись без этих арамзаде – убийц – и не скупились на их содержание. Арамзаде могли проникнуть в любой дом и придушить даже ребёнка, заколоть даже старика – они не знали жалости. Таким арамзаде был и тот, что стрелял в Джелалдина. Да только не убил он Джелалдина – ранил.
Поначалу