Лихолов. Катерина Яковлева
ее стало видно. В теплом кафтане и с длинными кучерявыми золотистыми волосами. От нее исходило жарящее тепло, будто от печки. «Дракониха!» – подумал Елисей, оттаивая от оцепенения. Мужчины уже чувствовали свои лица, шеи, плечи и руки, позволяя драконьему жару отогнать прочь туманный холод. А девушка гордой властной походкой с прямой спиной и вздернутым подбородком вышла еще чуть вперед. И встала между пленниками и Версипалом. Тот же весь в отвращении сморщился, будто отчаянно сопротивляясь какой-то внутренней ломке. А потом уже не таким гордым, как раньше, голосом, но больше даже визгом, царь духов выпалил простет. Как жалуются обиженные старички на плохих сиделок:
– Эти воры! Они украли! Нашу птицу. Без разрешения взяли. Наказаны! Должны быть.
А девушка же, ничуть не смутившись, точно ведая свою силу, упорно продолжала:
– Версипал! Ты – грязь под ногами тьмы! И народ твой – мерзость! Я же – кострище света. Я – жар, я – огонь карающий! Как смеешь ты возражать мне? Отдай мне этих пленников. Они моя добыча!
Версипал стал весь корчиться и ежиться, рычал и фыркал, остальные же духи за его спинами молча жались друг другу в ужасе. А царь все не мог решиться, что же хуже: ослушаться дракониху или остаться без добычи на сегодня. Лихолов и Елисей уже совсем оттаяли и молча наблюдали. Девушка с золотистыми волосами начала заметно злиться и тепло от нее стало исходить еще сильнее, будто бы разгорался невидимый костер. Она повысила голос, почти по-драконьи рыча:
– Версипал! Отдай мне этих пленников! Или узнаешь гнев моего огня! Я зажгу здесь свой свет среди твоей ночи, и ты сгинешь!!!
Последние слова она уже прокричала громким рыком, голосом дракона. Даже горы вздрогнули, испугавшись драконьего гнева. Похоже, ее жар был для нечисти несносен, жуток, как верная гибель. Духи гор с визгом разлетелись в разные стороны, не выдержав собственного страха. А Версипал же молча превратился в туман и рассеялся. Но шипение и визги еще долго носились по окрестностям. Тоза камнем, то за сосной, то в овраге – стонало и рычало что-то бестелесное, озлобленное, разочарованное.
Пленники остались один на один с девушкой. Она повернулась к ним лицом, с гордо поднятым подбородком, бросила на мужчин суровый взгляд, и строго произнесла:
– Вы, двое безумцев! Идите за мной. Назад не оборачивайтесь. По сторонам не смотрите. Глядите только на меня или под ноги. Да не отставайте ни на шаг. Иначе снова обледенеете!
И она тут же быстро зашагал прочь. А путники – за ней. Страшно было идти вслед за драконихой. Но оставаться с озлобленными духами – еще хуже. Как в плохом сне брели путники по темной ночной земле. Дурея от слишком жаркого воздуха, исходившего от девушки. Долго шли. Спотыкались. Но смотрели, как велено, только на свою заступницу или себе под ноги. И не отставали. Ее красный сарафан даже среди ночи вяглядел ярким. А золотистые волосы, казалось, словно слегка светились, как