От рассвета до рассвета. Повести и рассказы. Евгений Чертовских
ждали замирения и возвращения домой мужиков, ведь пять и более лет прошло, как забрали из села самых крепких и работящих.
До июня вокруг Романовки, как и в самом селе, было относительно спокойно. Где-то за Оренбургом, в Башкирии и под Верхнеуральском шла настоящая война, но здесь пока еще не прозвучало ни одного выстрела.
В июле части атамана Дутова заняли Оренбург и уже к осени из сёл и деревень белые «подчистили» всех мужиков и парней призывного возраста. На очереди остались такие подростки, как Митя.
– Что делать будем, ребята? – рыжий парень обратился к друзьям, сидящим на берегу речки под густой ивой.
– Чего, чего, сидеть тихо и наблюдать.
– Эк, наблюдатель! Белые придут и забреют на войну.
– Я ждать не буду, – твёрдо заявил Митя, ребята дружно посмотрели на него. – Надо к красным пробираться.
– Отец тебе даст к красным, штаны потом не сможешь надеть.
Митю такая перспектива не испугала и он поделился своими мыслями с отцом.
– Слушай, сын, – внимательно выслушав, начал разговор Сергей Яковлевич. – Ты уже вырос, раз такое решение принял, но по годам ты ещё млад. Белые не заберут, а красные домой отправят. Стоит оно того? Мотаться туда-сюда. Время сейчас лихое, не приведи господь случится что в дороге.
Митя слушая, смотрел отцу в глаза.
– Повремени с уходом, подрасти, война от тебя никуда не денется. Думаю я, что это надолго.
Сергей Яковлевич ничего не сказал о том, что если Митя уйдёт, то он останется с тремя женщинами и восемью внуками. А это было первое, о чём подумал сын после слов отца. Митя в душе всё понимал, конечно же, отец был прав.
– Да, батя. Я понял. Я буду ждать.
Зима вновь заморозила человеческую активность в Романовке, хотя Оренбуржье гудело. Оренбург был в руках красных, а большая часть губернии была под белыми.
– Белые, красные, что нам-то до их войны, – говорили мужики, обсуждая длинными вечерами ситуацию в стране.
– Война не их, война наша. Вот, Семён, скажи мне, где твой брат Степан?
– Ну, так, белые забрали с собой, – отвечал Семён, явно не понимая вопроса.
– А мой сосед Никита Четвертак к красным подался.
– И что?
– А то. Сидят где-нибудь и друг в друга стреляют, а ведь друзьями были.
Все замолчали, наступила тишина, и только слышно было, как мужики сопели, выдыхая табачный дым.
В апреле через Романовку, отступая, проходило несколько групп красноармейцев. Выглядели они очень усталыми.
Сергей Яковлевич услышал скрип открывающейся двери, в дом вошли два солдата.
– Хозяева, день добрый вам, – сказал старший по возрасту. – Не дадите ли чего поесть, вторые сутки во рту ничего не было.
Акулина быстро собрала на стол, красноармейцы, не раздеваясь и не снимая амуниции, сели есть.
Наблюдая за тем, как гости поедали предложенную им еду, Сергей Яковлевич обратился к дочери:
– Акулина,