Загадай меня. Елена Левашова
и стояла румяная, взлохмаченная от предвкушения свидания с этим Громом. Заламывала руки, облизывала пухлые губы. Я помню каждую черточку на них, крошечную родинку на щеке, шрам от ветрянки над бровью… Знаете стихотворение Валентина Гафта «Я строю мысленно мосты». Порой мне кажется, что это про меня. Тут давно не любовь – безумие, ненормальная, дикая преданность…
Я строю мысленно мосты,
Их измерения просты,
Я строю их из пустоты,
Чтобы идти туда, где Ты.
Мостами землю перекрыв,
Я так Тебя и не нашел.
Открыл глаза, а там… обрыв.
Мой путь закончен, я – пришел.
– Приехали, Федь, – ласково зовет меня Лика. – Дома есть чай?
– Да. И печенье. Боюсь, что побаловать тебя лакомствами, к каким ты привыкла, я не могу. – Для чего-то произношу я. Хватаюсь, как утопающий, за последнюю надежду остудить ее пыл и указываю на социальное неравенство между нами. Я даже не хочу представлять лицо ее папаши – знаменитого профессора Льва Беккера, когда он увидит меня.
– А мне плевать! – пылко бросает она. – На мнение родителей и… вообще…
Мы хрустим по подмерзшей дорожке ко входу в общагу. Распахиваю скрипучую дверь перед Ликой и пропускаю ее вперед, под обстрел любопытных глаз Галины Петровны.
– Здравствуйте, тетя Галя.
– И тебе, Федор, добрый вечер. – Недвусмысленно подмигивает она, плотнее кутаясь в пуховую коричневую шаль.
С некоторых пор я живу один. Сосед по комнате Венька Самохвалов женился и съехал в отдельную комнату, а ко мне, благодаря Галине Петровне, никого не подселили, – уж очень ей нравится, как я готовлю ее внука к ЕГЭ.
– Проходи, Лик. Я сделал в комнате ремонт, – не без гордости произношу я, окидывая взглядом светло-зеленые стены и недорогую, но новую мебель.
Лика улыбается и расстегивает куртку, снимает сапоги, разматывает длинный шарф… А потом припадает к моей груди и целует. Касается прохладными губами моих губ – горячих и сжатых в напряженную линию. Тянется маленькими ладонями к моей шее, гладит плечи и тихо стонет.
– Подожди, Лик…
– Извини, ты же одетый. – Она спешно расстегивает мою куртку, стягивает шапку и аккуратно, словно мамаша в детском саду, складывает вещи на стул. – Федя…
Лика расстегивает платье на груди и опускает чашечки бюстгальтера, обнажая для меня кремовую нежность грудей. Ее глаза сверкают от выступивших слез, грудь тяжело вздымается, а дыхание – вязкое, частое, как будто мучительное, опаляет мою шею.
– Пожалуйста, не отталкивай меня. Я очень этого хочу… Пожалуйста.
– Пожалуйста, – шепчет Лика и тянется ко мне губами, опаляя скулы тяжелым, сладким дыханием. Берет мои руки и накрывает ими свои обнаженные груди. Ее кожа под моими шершавыми ладонями покрывается мурашками и словно вспыхивает.
– Федя, я тебя люблю… – выдыхает она, а потом целует, распаляя мое желание еще больше. Ласкает мои губы своими, толкается в рот языком, пытаясь вызвать во мне реакцию… Разум,