Метаморфозы. Публий Овидий Назон

      Вдруг подошла; а когда ее бег прегражден был водою,

      Образ ее изменить сестриц водяных попросила;

      ⁷⁰⁵ Пану казалось уже, что держит в объятьях Сирингу, —

      Но не девический стан, а болотный тростник обнимал он;

      Как он вздыхает и как, по тростинкам задвигавшись, ветер

      Тоненький звук издает, похожий на жалобный голос;

      Как он, новым пленен искусством и сладостью звука,

      ⁷¹⁰ «В этом согласье, – сказал, – навсегда мы останемся вместе!»

      Так повелось с той поры, что тростинки неровные, воском

      Слеплены между собой, сохраняют той девушки имя.

      Только об этом хотел рассказать Киллений, как видит:

      Все посомкнулись глаза, все очи от сна позакрылись.

      ⁷¹⁵ Тотчас он голос сдержал и сна глубину укрепляет,

      Тростью волшебной своей проводя по очам изнемогшим.

      Сонный качался, а бог незаметно мечом серповидным

      Арга разит, где сошлись затылок и шея, и тело

      Сбрасывает, и скалу неприступную кровью пятнает.

      ⁷²⁰ Apг, лежишь ты! И свет, в столь многих очах пребывавший,

      Ныне погас, и одна всей сотней ночь овладела.

      Дочь Сатурна берет их для птицы своей и на перья

      Ей полагает, и хвост глазками звездистыми полнит.

      И запылала она, отложить не изволила гнева

      ⁷²⁵ И, наводящую дрожь Эринию в очи и душу

      Девы Аргосской наслав и в грудь слепые стремленья

      Ей поселив, погнала ее в страхе по кругу земному.

      Ты оставался, о Нил, последним в ее испытаньях.

      Только достигла его, согнула колена у брега

      ⁷³⁰ Самого и улеглась, запрокинув упругую выю.

      Может лишь кверху смотреть и к звездам глаза подымает:

      Стоном и плачем своим, мычаньем, с рыданьями схожим,

      Муки молила прервать, Юпитеру жалуясь будто.

      Он же, супругу свою обнимая вкруг шеи руками,

      ⁷³⁵ Просит, чтоб та наконец прекратила возмездие: «Страхи

      Впредь отложи, – говорит, – никогда тебе дева не будет

      Поводом муки», – и сам к стигийским взывает болотам.

      И лишь смягчилась она, та прежний свой вид принимает,

      ⁷⁴⁰ И пропадают рога, и кружок уменьшается глаза,

      Снова сжимается рот, возвращаются плечи и руки,

      И исчезает, на пять ногтей разделившись, копыто.

      В ней ничего уже нет от коровы, – одна белизна лишь.

      Службой довольствуясь двух своих ног, выпрямляется нимфа.

      ⁷⁴⁵ Только боится еще говорить, – подобно телице,

      Не замычать бы, – и речь пресеченную пробует робко.

      Ныне богиня она величайшая нильского люда.