Села́м. Катя Матуш
в налоговой!
– Ещё чего, ты думаешь я бы продала себя за пару миллионов? – параллельно я даже задумалась, и начала содрогаться от накатывающих смешков.
Андрей моего веселья не поддержал и принялся за уборку. Я на секунду даже приняла это предложение в серьёз, и чуть не начала себя корить за такой грубый ответ на не навязчивый флирт.
Вся кухонная атрибутика уместилась на гарнитуре и столе, и неспешно начала занимать положенные места, под моим чутким руководством.
– Ты себя чуть бесплатно не отдала, – сказал он, когда я уже и думать забыла о деньгах, пытаясь составить план лечения.
– Ч…
– Думаешь я не заметил, как ты попыталась удушить себя моим локтем?
Я промолчала. На тот момент, да и сейчас, эта идея всё ещё не казалась мне плохой. Сделав вид, что я не поняла, о чём он, вновь принялась раздавать команды. Нужно отдать Андрею должное, нравоучать он меня не стал. По крайней мере, – пока.
А мне для самоубийства и правда постоянно требуется кто-то второй. Делиться ответственностью в таком деле удобно, и думать о навязывание грехов не хотелось.
– Тебе-то на работу не надо? – запоздало поинтересовалась я.
А то не хватало ещё, чтоб мой внезапно возникший спонсорский кошель обмелел. За окном уже смеркалось, а мы только заканчивали собирать по досочкам мой шкаф. Страшно представить, сколько придётся потратить на раскладку одежды…
– У меня выходной.
– Проведи его с пользой! – развела я руками указывая на кучу тряпья, вальяжно разбросанного по всей спальне.
Приметив халат, я присела, сопровождая это, казалось, элементарное действие шипящими ругательствами и выдернула его со дна кучи. До душа я добралась сама, хотя сводимая болевой судорогой нога не переставая намекала, что надо бы прописать в нашем контракте ношение на руках.
Мыться было невыносимо. Ссадины на голове щипали, разнося колющие мурашки по всему телу. Зеркало вообще спрятать бы, хоть на пару дней. Лиловый узор, покрывающий моё тело, ещё долго будет напоминать о нашем страстном знакомстве. Я набрала ванну, надеясь, что она сделает мой боевой раскрас чуть бледнее.
Из комнаты доносилось жужжание какого-то, явно строительного, инструмента. А он подготовился…
Мне было трудно злиться на Андрея. Во-первых, его невинное личико. Во-вторых, он искренне раскаивался, но что мне понравилось, не пытался подхалимничать или унижаться. Как будто его пронзил несгибаемый стержень, который просто не позволял этого сделать. В-третьих, я не чувствовала от него жалости. Вообще совсем. Сочащийся призрением взгляд, что упал на меня на кухне, чем-то напомнил Лёхин, и буквально вопил: Идиотка! Жизнь одна! Он не видел во мне жертву, но отчетливо ощущал свою ошибку, за которую выказал полную готовность ответить.
Я вышла из ванной в приподнятом настроении, каким бы абсурдным это не выглядело в моей алеющей маске. Незапланированный отпуск без потери в зарплате был как нельзя кстати. Да и встряска не помешала.
Телевизор исчез. Вешалки с быстрым шорохом занимали положенные места. Комод уже был собран. Распихав нижнее бельё, я откровенно