Мир NANO. Изгои. Валерий Валижанович Гиззятуллин

      Мистер Оуэн сидел в своем личном кабинете, и то и дело бросал хмурый взгляд на настольные часы. Прошло почти три часа со времени отъезда членов делегации, а значит уже скоро они вернутся домой. Оуэн знал о результатах переговоров – знал об этом еще задолго до их начала. Несмотря на это, слышать о новом договоре из уст его личного помощника в очередной раз было невыносимо.

      Оуэн взял с рабочего стола семейную фотографию и с чувством тоски принялся ее разглядывать. Невольная улыбка озарила его суровое лицо, стоило ему увидеть свою дочь, еще совсем юную, в объятиях любящих родителей. Фотография была сделана около двенадцати лет назад – точной даты Оуэн не помнил. На фото, рядом с ним и Джулс была запечатлена его жена Сьюзен – она умерла от порока сердца незадолго до Судного дня.

      Дверь кабинета открылась и на пороге появилась Джулс. Оуэн с содроганием увидел, как же повзрослела его дочь по сравнению с той, что была запечатлена на фотографии. Не сказав ни слова, Джулс неуверенной походкой подошла к отцу.

      – Как прошли переговоры? – спросил Оуэн, поставив фотографию обратно на стол.

      Джулс пристально вглядывалась в отца, после чего села на стул и шепотом произнесла:

      – Почему ты не сказал?

      – Боюсь, я не понял твоего вопроса, Джулс.

      – Почему ты не сказал, что у тебя рак?

      Оуэн закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Тяжело вздохнув, он посмотрел на Джулс: в ее глазах стояли слезы.

      – Ты узнала…

      – Те лекарства, – надтреснутым голосом произнесла Джулс. – Ты знал, что Метеостанция не отменит налог. Все переговоры затеивались исключительно ради поставки лекарств. Ради них, ты позволил себе пойти на уступки.

      – Мне осталось не так много, Джулс, – негромко ответил Оуэн, медленно встав из-за стола. – Эти лекарства не способны излечить меня, ведь моя болезнь слишком запущенна. Но они помогут мне избавиться от боли.

      – Пап… – Дыхание Джулс прервалось, и она не могла нормально говорить. – Неужели нет никакого решения?

      – Боюсь, что нет, – тяжко вздохнул Оуэн. – Ты права: я затеил эти переговоры ради лекарств. Я снова, как и тогда, когда бросил вас с матерью, проявил эгоизм и подверг опасности группу людей, дабы заполучить желанное.

      В кабинете повисло гробовое молчание. Джулс подняла взгляд и увидела, что по щеке Оуэна стекает слеза.

      – Я вынужден был согласиться на любые условия, – продолжил Оуэн, повернувшись спиной к Джулс и встав напротив стеклянного серванта. – Я знал, что послы Метеостанции воспользуются моей слабостью и поставят нас в еще более невыгодное положение. Но в этом весь я – мой эгоизм оказался дороже судьбы целого поселения.