Двуликий Берия. Борис Соколов
пройдя через этот ад, должны были дома встретить такое отношение к себе, чтобы они раскаялись в том, что тогда, в сорок первом или сорок втором, не лишили себя жизни… Трусы, конечно, были, но как можно думать так о нескольких миллионах попавших в плен солдат и офицеров той армии, которая все-таки остановила и разбила немцев. Что же, они были другими людьми, чем те, которые потом вошли в Берлин? Были из другого теста, хуже, трусливей? Как можно требовать огульного презрения ко всем, кто попал в плен в результате всех постигавших нас в начале войны катастроф?..»
И на самом деле толку от драконовских приказов, типа сталинского и жуковского, было чуть. После приказа № 270 последовали грандиозные котлы под Киевом и Вязьмой, в каждом из которых были пленены по 660 тыс. красноармейцев, после шифрограммы № 4976 было харьковское окружение с 240 тыс. пленных, и два окружения в районе Ленинграда – 2-й ударной армии весной и осенью 1942 года, в ходе которых были захвачены десятки тысяч пленных. Число красноармейцев, попавших в плен, определялось конкретной оперативной обстановкой, а отнюдь не масштабом и суровостью репрессий за сдачу в плен. Угрозы расправиться с семьей скорее могли побудить солдат к дезертирству. Кто потом установит, пропал ли он без вести или сдался в плен!
Странно убеждать нас, будто Жуков не просто верующий, но и человек, живший по христианским заповедям. Когда настоятель Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кирилл писал дочери Жукова Марии об ее отце: «Чувствуется, что душа его христианская… Печать избранничества Божия на нем чувствуется во всей его жизни», то не знал о том, что маршал готов был истреблять даже грудных младенцев. Жукову нельзя ставить памятники, тем более сравнивать его подвиги с подвигами Святого Георгия. Если мы хотим сохранить в наших детях хоть какое-то нравственное начало, то в учебниках истории этот персонаж должен стоять не в одном ряду с Суворовым и Кутузовым, а рядом со Сталиным и Ежовым, Абакумовым и Берией. Разве что Лаврентий Павлович, который в Бога все-таки верил, детей расстреливать не призывал.
Публикация мной расстрельного приказа маршала Жукова в номере «Известий» от 29 сентября 2000 года вызвала ряд интересных откликов читателей, доказывающих, что отношение к красноармейцам на протяжении всей войны оставалось в духе этого приказа, действовавшего не более десяти дней. В частности, инвалид войны из деревни Лужки Тверской области Павел Соловьев утверждает: «Сегодня, через 55 лет мы обязаны здраво осмыслить все, что было. Мне было 17 лет, когда я попал на фронт. Около года я был на переднем крае этой войны, где смерть ежесекундно висела над головой и человеческая жизнь не стоила ломаного гроша. Это была гигантская мясорубка, перемалывающая миллионы человеческих жизней. Причем надо признать установленный факт, что немцев погибло около пяти миллионов, а наших в пять раз больше». Он приводит случай из собственного боевого опыта на Курской дуге: «Мы стояли в обороне. Ночью со стороны противника слышался гул моторов, который становился все громче.