Проклятие дара. Дарья Пойманова
поднялась на ноги. От такого резкого движения, я, не успев сгруппироваться, больно падаю лицом на землю. В глазах тут же темнеет. Не успеваю даже оклематься, как меня тем же резким движением поднимают на ноги, и теперь я слышу, как толпа начинает свистеть и что-то кричать.
До меня доноситься звонкий голос мужчины, который быстро начинает что-то рассказывает. Но я не могу понять что, потому что из-за жёсткого падения теперь в моей голове слышится только звон, будто у меня там висит колокол по которому, беспрерывно долбят палками сотня человек. Во рту уже ощущаю вкус железа, и я очень надеюсь, что я не сломала себе нос. Но затем я слышу громкие крики и аплодисменты, а вскоре нас начинают толкать в сторону сцены.
Когда немного прихожу в себя, вспоминаю о Рори. Растерянно начинаю искать её глазами. Но успокаиваюсь, когда вижу, что она идёт впереди меня.
Как только нас всех выводят на всеобщее обозрение, то отовсюду слышаться возгласы и крики людей, не только стоявших у сцены, но и справа от неё на небольших балкончиках. Все настолько рады и воодушевлены, что мне стало страшно. Ведь мы здесь только для того чтобы быть проданными словно товар, но для остальных это будто весёлое представление. Меня удивляет, откуда в этих людях столько жестокости и бесчеловечия. Я где-то читала, что эмоции человека – дар от богов, которые создали нас по своему подобию. Жестокость – это дар, который люди приобрели сами. И сейчас передо мной стоит толпа людей, у которых сердце это всего лишь орган, мышца и ничего более.
И вот, мы стоим у всех на виду, словно вещи, всем на обозрение. На сцену выходит громкоговорящий мужчина и начинает что-то шутить и завлекать больше народу. Выглядит он чудаковато. У него слишком не пропорциональное тело – очень длинные ноги и руки, а туловище маленькое. Тоненькие светлые волосы прилипли ко лбу, и теперь его макушка блестит, словно отполированный сапог.
Хоть рядом со мной уже никого нет, я всё равно стараюсь не поднимать головы. Но краем глаза заметила того старика в золотых одеждах, которого видела ранее в порту. Он стоял чуть поодаль, так что бы особо не выделяться. Хотя с его одеждой, которая на таком солнце слепит всех, кто хоть немного посмотрит на него, увидеть его не составляло труда.
Я сразу же отвела от него взгляд. Не знаю почему, но мне стало не по себе. Что-то с ним не так. Если бы он был заинтересован в покупке одного из нас, уверена, что сидел бы вместе со всеми остальными госпо́дами под навесом из шелковых белых тканей и с вином в руках. Но он предпочёл стоять в сторонке и наблюдать.
Меня отвлекает голос сверкающей макушки.
– Ну, что ж, дамы и господа! – Он раскрывает свои огромные руки в знак приветствия, и мне кажется, что если собрать нас всех вместе он спокойно сможет всех обнять своими длиннющими руками. – Да начнутся торги!
На последних словах толпа начала настолько сильно кричать и гудеть, что я перестала слышать даже свои мысли. И, к моему большому сожалению никто, не собирался замолкать ни