Яся сидела на стуле. Анастасия Владимировна Безрукова
ненужными анализами подтверждение и так уже известного диагноза.
Потому что после этого измениться всё.
Соус капнул на кашемировый свитер и оставил уродливое красно-белое пятно. Ясе было все равно. Она смотрела на Максима-Михаила, который на самом деле оказался Артёмом (ну, по крайней мере «М» в имени есть), и пыталась понять, о чём он думает. Он смотрел на неё взглядом собаки, которую накормили вкусной, но отравленной едой. И молчал. Молчал невыносимо громко, как молчит человек, которому есть, что сказать.
Яся положила последний кусок шаурмы в рот и принялась усердно жевать. Артём терпеливо ждал и, заметив соус на кофте, вытер его салфеткой. Он взял ладошку Яси в свои руки, стал перебирать пальцы и гладить её.
– Что это было? – спросил он и стиснул ладонь.
– Не знаю… – сказала Яся. – Со мной такое впервые.
Яся врала. И этот обман закрутился вокруг шеи колючим шарфом. Таким же как в тот первый раз.
Ясе было 8 лет. Первый день весенних каникул. Она встала пораньше, прибрала комнату, расставила учебники на полку, полила во всем доме цветы. После завтрака вымыла посуду и поинтересовалась у мамы, нужна ли помощь. Та махнула рукой, дескать не мешай. И Яся спросила разрешения пойти на улицу. Мама посмотрела неодобрительно, но не нашла ни одного повода оставить дочь дома.
Из открытой форточки доносился щебет птиц и еще более звонкий щебет ребятни. Солнце переливалось с улицы в комнату и пьянило, как молодое вино. Ясе было весело, она пританцовывала, надевая колготки и рейтузы. Потом вышла в коридор, нахлобучила шапку, застегнула пуховик, влезла в сапоги и уже потянулась к засову, когда услышала приказное «Стой!».
Мама стояла в арке коридора и держала в руках колючий серый шарф.
– Хочешь горло простудить? Помодничать решила она, а нам с отцом потом на лекарства раскошеливайся? – упрекнула её мать.
Она придвинула Ясю к себе и стала наматывать этот колючий шарф.
– Как только начнешь замерзать – живо домой, – ррраз оборот.
– Не дай бог простудишься, выпорю, – два оборот.
– Только попробуй ноги промочить, все каникулы дома будешь сидеть, – три оборот.
– Не бегай, вспотеешь! – узел.
Шарф так сильно давил на горло, что Яся едва могла дышать. В глазах у неё сверкали звездочки, в ушах звенело. Но она не рискнула сказать об этом. Она стояла и молча кивала матери.
Яся спускалась по лестнице, едва переставляя ноги. Мать стояла в дверном проёме и смотрела ей вслед. Ясе казалось, что мать как будто продолжает держать шарф, поэтому чем дальше она удалялась, тем сильнее он затягивался. И только под козырьком подъезда, который не просматривался из окон, она ослабила узел. Но почему-то не испытала облегчения. Вялая, она бродила по двору, пинала грязные комья снега и мечтала, чтобы каникулы быстрее закончились.
Этим же вечером Яся заболела. Сильный бронхит, который перешел в пневмонию. Лекарства, уколы и бесконечное мамино: «Я же тебе говорила!»
Яся ослабила невидимый шарф на шее и посмотрела на Артёма так, будто просила