Третий сын. Константин Ежов
не накопитель выйдет, а насмешка над здравым смыслом, – я решил ковать, пока горячо.
И за чудика сойду, и за психа, но нужные камешки приобрету, раз такая возможность подвернулась!
– На четверть пуда поди? – поинтересовался он величиной моих хотелок, но уж слишком размер меня смутил, что не сразу понял, о чём речь.
– Да куда мне такой с первым боевым! По размерам на замену обычного кожаного ремня. Для меня и такой чёрной дырой покажется. Даже эскиз конструкции с собой есть… – проговорил и шокированно замер.
– Чего случилось? – заинтересовался моей реакцией Лучезар Агафонович.
– Это. Все мои вещи в корзинке! – не было предела моему удивлению.
Блин, в самой натуральной. Откуда она тут и кто собрал?! И этот ещё ухмыляется. Походу в курсе. Да что происходит?!
– Ага, значит, твой уровень в свете ниже, чем у сестёр Дорогобудовых, – произнёс он вслух.
– А кто это? – естественно, я заинтересовался персоналиями тех, кто буквально под носом такое мог провернуть и не засветиться.
А ведь считал, что подготовился к встрече с любым тёмным! И на тебе!
– О, это занимательная история, но на неё наложена секретность, – начал наводить тень на плетень Светин дядя.
Не люблю таких. Сначала скажут, потом напустят тумана, и не подкопаешься.
– Светлана, пойдём в более удобное место, и верни своему гостю уже ожерелье, – неожиданно распорядился он же.
С каким же она нежеланием это сделала, как будто у неё жизнь с душой вынимают особо жестоким способом. Взглядом же из бетонной стены, наверно, жалость выжала бы. Одна беда, на совесть мне бесполезно давить, это подарок моей будущей невесте, и точка! И кстати, чего её дядя так на неё удивлённо смотрел? Неужто такое впервые?! Но, несмотря на разыгравшуюся молчаливую трагедию, ожерелье оказалось в корзинке, после чего мы двинулись дальше.
– Следовало такое предполагать, – проговорил я, оглядывая царские палаты.
Если по-русски, просто каюту первого класса.
– Тебе чем-то не нравится наша скорбная юдоль? – со смешинкой в глазах в ответ на мою реплику спросила Светлана.
– Посочувствовать-то вам можно. Тут такой комфорт, что с непривычки сплошное неудобство и напряжение. У вас, кстати, есть что-нибудь не столь экзотичное, как это кресло, в нём будто всё время падаешь, – медленно выговорил я, вылезая из столь коварного предмета интерьера.
– Хм. Вполне обычное, – выдала она, поудобнее устраиваясь в точно таком же с ногами.
– Кому как, а по мне, так хуже было только при выброске нашего курса разгонными центрифугами на Аль-Сода, – прокомментировал я её ответ грустно.
– А что это? – тут же проявила она живейший интерес к сказанному.
– Один безжизненный островок у Аравийского полуострова, – пояснил я, мне не жалко.
– Я про центрифуги, – уточнила она вопрос.
Как-то неудобно сразу стало. Я-то о своём, а её технические детали…
– Нечто вроде карусели с баллистическим