Целестина. Александр Накул
ты чего вернулась?– только и спросил отец.
– Не буду там учиться!
– Тебе учителя не нравятся? Или одноклассницы?
– Обои там в квартире некрасивые.– ответила Целестина.– Разве можно учиться с такими обоями?
– Ну ты, Цеся, и фанарэбная пани,– заметил отец,– Разве можно так привередничать? А как же национальное объединение? Угроза большевиков…
– Вот именно,– согласилась Целестина,– Мало нам большевиков, так теперь ещё и обои!
И вот родители посовещались, подумали – и отправили её к пани Крашевской в Брест-над-Бугом. Старая генеральша тоже была родственницей, только по другой линии.
Сначала Цеся немного боялась – ведь город расположен поблизости от тех самых большевиков. Вдруг они тут по улицам как волки бегают…
Оказалось – ничего подобного. Она быстро привыкла.
Большевиков вспоминали, как анекдот. Да и мало кому их было вспоминать – за годы Великой Войны город обезлюдел и его строили почти заново.
Крепость была окутана тайной, Целестина видела её только издали. Длинные красные стены казарм тянулись через всю линию горизонта.
На главной площади было куда интересней, она вполне могла бы достойно украсить какое-нибудь немецкий вольный город. А нарядных особняков, как в колонии Нарутовича, не найти даже в Варшаве.
От роскошной площади в обрамлении трёх административных районов расходились бульвары, переходя во вспученные улочки. Тамошние одноэтажные домики были похожи на сундуки, а внутри кварталов шелестели яблони палисадников.
В этих домах, особенно ближе к гетто, было определенно что-то таинственное.
А если пойти дальше по Шоссейной, то буквально через пару кварталов железной дороги город вдруг превращался в типовую деревню с курицами в огородах и коровами, которые провожают тебя сонными глазами. Здешняя жизнь была непонятной, но какой-то очень простой и не загадочной – несмотря на то, что среди жителей еврейского квартала было немало знатоков каббалы.
Гимназистке из колонии Нарутовича делать там было нечего. Так что Целестина была там только пару раз. В шести кварталах вокруг главной площади можно было отыскать всё, что нужно девице её лет – Городской Сад, симпатичные лавочки и кинематограф.
Всё это было новым, свежим и уже немного таинственным. И за эту таинственность Целестина была готова простить городу всё: и лужи на дорогах, и коз в городском саду, и даже обязанность изучать на литературе поэзию Яна Кохановского.
Дома тоже было хорошо, хотя пани Анна Констанция наводила жути. Повар и горничная забавляли даже своими недостатками.
Единственной проблемой был восемнадцатилетний Андрусь, ещё один младший родственник старой генеральши. Этот невольный сводный брат порядочно раздражал.
2
Андрусь был высоким, тощим и неуклюжим, с овальной, коротко остриженной головой, которая больше походила на камень-голыш, обкатанный водой Северного моря.
Он был из тех парней, которых бы исправила