Целестина. Александр Накул
только повар, а ещё и за дворецкого. Потомку литвинских рыцарей приказано проследить, чтобы, пока все хоронят, бедные гимназисты и наглые бродяги не нагрянули в дом, почуяв дармовую поминальную трапезу.
А катафалк уже миновал Госбанк и оказался на площади перед Управой Воеводства.
К костёлу не поворачивали – ксёндз Фабиан, при всём уважении к пани генеральше, попросил не привозить ему больше фальшивых покойников.
Так что погребальный поезд должен повернуть в другую сторону и двинуться по грунтовке вдоль железной дороги. Возле гимназии имени Траугутта, где учится Целестина, они делали поворот и дальше едут уже по мощёной дороге – до самого католического кладбища. Того самого, большого и престижного, что напротив нарядных особнячков еврейской Колонии Варбурга.
Там карета останавливалась перед запертыми воротами. Уже привычный к этим визитам сторож выходил к ним, снимал картуз, но не открывал кованых створок, а только крестился.
Катафалк, как ни в чём ни бывало, разворачивался и вёз генеральшу обратно.
Весь этот путь Крашевская проводила в гробу, не шевелясь, с серьёзным бледным лицом и в парадном траурном платье. Так что случайный прохожий наверняка решил бы, что она и вправду мёртвая.
Наконец, её гроб вносили в столовую и ставили на пол. Пани генеральша чинно поднималась, одёргивала юбку, садилась к столу.
И начинала с аппетитом есть кутью из пшеничных зерен, мака, орехов и меда.
А Бзур-Верещака объяснял ошалевшей похоронной команде, что кутья – это уникальное блюдо, его готовят на поминки только в Кресах Всходних. Потому что это – не католическое кушанье, а православное и пришло из Греции. Уже много позже, когда многие из местной шляхты отошли от раскола и сделались добрыми католиками, кутью стали есть и на поминках Церкви Вселенской и Католической…
Целестина тоже с удовольствием уплетала кутью. И размышляла, как сделать так, чтобы есть её почаще. Кутья была настолько вкусная, что её не могли испортить даже эти утомительно подробные лекции.
Вот бы умер кто-нибудь из чиновных стариков, важных и бесполезных, которые приходили порой к бабушке решать свои унылые вопросы! Всё равно при немцах они ничего уже не решают. А так – хоть кутьи на похоронах поедим.
Например, вот эти вот охламоны из похоронной команды – они пусть и из местных свинопасов, и выглядят в своих костюмах не лучше, чем деревенское пугало – а всё равно едят кутью каждый день. Потому что прошла пусть короткая, но война и хоронили в городе много…
Однако уже ближе к ужину искушение погребальным столом проходило. Бзур-Верещака обязательно стряпал что-то настолько вкусное, что Целестина даже забывала про кутью – и не вспоминала до следующих похорон. На таких харчах она была готова жить вечно, как тибетские монахи из французских романов.
…Но в этот раз случилась заминка.
Катафалк, как положено, добрался до здания банка – и остановился.
Дальше прохода не было.
По улице Люблинской Унии, мимо Народного