Бунт Афродиты. Секс-рассказы. Марк Довлатов
ее утомленный голос: «Мишка, у меня вся пи*да мокрая. Ты из меня вытекаешь», – она любила иногда огорошить его соленым словом, и его это страшно возбуждало: в обычной жизни она никогда так не говорила, только в моменты возбуждения или полного расслабления после оргазма. «А чего это твой ху*ще торчит еще? Мало ему подлецу? Отстегни меня, я его пососу. Я же твоя маленькая сосочка, ты не забыл?».
Михаил взъерошил волосы пятерней и закурил новую сигарету. Я ничего не забыл. Разве такое можно забыть. Он опять проверил мессенджеры и нажал вызов – безответно.
В телевизоре звучал незнакомый тревожный голос, он посмотрел название клипа – Dermot Kennedy «Moments Passed». В черно-белом ролике старик перед смертью вспоминает себя молодым, в тумане перед его глазами все время мелькает девушка, улыбается ему, он мчится за ней на коне, падает в воду и там, в глубине, встречает эту девушку: они плывут друг к другу… Михаил вслушался в слова.
Мы смотрели на птиц, пока они не улетели,
Смотрели на розу, пока она не завяла.
А она сказала: "О, я знаю, любовь – это просто ветер,
Он может поднять меня в небо, а может и бросить на землю".
Мне было так хорошо с тобой, мы были рождены для того, чтобы гореть.
Я хотел побежать к тебе, может, я заблудился…
Ну, утешил тебя этот Кеннеди! Но как поет! Как про тебя все! «Когда она поцеловала меня, я ощутил вкус свободы». Ну кто ты был до Белки? Никто. Фуцик мухосранский.
Он открыл в браузере YouTube и забил в поиск Dermot Kennedy. «Giants». Слова проникали прямо в его душу:
Надежда и боль
Живут внутри меня.
Одно слово – и я буду твоим.
Мы были песней в тишине…
С самого начала я знал, что
Ты будешь той, кто меня освободит.
Невыразимая тоска спеленала его смирительной рубашкой и погрузила в туман. Он включал снова и снова черно-белый клип, мчался куда-то на коне, образ Белки мелькал перед его глазами и растворялся без следа. Тогда он открыл в ноутбуке имидж вьюэр и стал смотреть морские фотографии. Это Капри, последний день отпуска. Большую часть кадра занимали аквамарин морской воды и светлый сапфир неба, а в центре, будто только что рожденная Афродита, обнаженная Белка выходила из моря, подняв руки, она убирала назад волосы, глаза ее лучились счастьем, она улыбалась, кожа ее была покрыта бриллиантами капель воды, преломлявшими в себе солнечные лучи. Это ведь был ваш остров, и вы увезли его с собой, носили его внутри себя. «Когда это кончилось?» – спросил его Дермот Кеннеди в песне. Ничего не кончилось! Ничего! Не может этого быть!!!
***
Тогда, на Крите, Белка купила себе белый греческий хитон с разрезами по бокам и орнаментом по краю подола, они гуляли по городу, а она подначивала его, говоря, что сняла в примерочные трусики; он обнимал ее за талию, легонько проводил согнутым пальцем по попке, целовал ее в шею, а она обгоняла его, останавливалась и быстрым движением проводила ладонью по его паху. Они шли в шумной толпе,