Жлоб на крыше (сборник). Дмитрий Артемьев
и снова не мог сдержаться. А чего! Хоть и под кайфом, а все-таки была мысль, что нет ни бабы, ни секса толком нет, просто нарк отличный, и все. Так что спускай или не спускай – ерунда это. Ни о каком внеплановом зачатии и думать не стоило.
Так вот, оказалось, не ерунда. Сообщаю вам, что глюки – дело серьезное. Оказалось, что Мария Габрилюк совсем не глюк, за рифму извините. И залетела эта Мария по-серьезному, без галлюцинаций. И появился у нее от меня младенец мужеского пола, на которого я обязан теперь выплачивать алименты. Согласитесь, можно еще как-то представить младенца галлюцинацией, можно, хотя трудно. Он писается, какается, просит грудь. Какая, к дьяволу, галлюцинация! Но вот исполнительный лист на уплату алиментов гражданке Габрилюк Марии Самсоновне, с подписями и устрашающей печатью, представить галлюцинацией совершенно невозможно.
Не поверили? Ваше равнодушие меня пугает. Что вы твердите, что рожденный от соития с галлюцинацией младенец тоже является галлюцинацией, и алименты на него – тоже галлюцинация.
Держите конверт, смотрите. Получил утром, заказным, расписался, как дурак. Настоящий исполнительный лист. По-прежнему будете утверждать, что это галлюцинация?
Эй, парни, что это вы заколыхались, куда это вы исчезаете? Прямо не мужики, а привидения какие-то.
Всё об искусстве
Этим вопросом давно интересовался Виктор Сидоров, интеллектуал и химик по профессии. Временно работающий охранником. Это ему принадлежала находка изобразить скучную формулу водорода в виде двух целующихся лесбиянок. Критики разнесли это произведение, заявив, что у водорода не женское лицо. В ответ Виктор создал композицию, олицетворяющую кислород. Простота решения всех потрясла. Это была самая заурядная задница с прыщиками на левой ягодице. Кто являлся моделью, Виктор скрывал. Но злые языки кое-что об этом нашептали.
Прославившегося интеллектуала пригласили сделать доклад на представительском форуме творческих сил столицы. Зал был полон. Среди присутствующих Виктор заметил своего знаменитого друга Вову, рядом с которым сидела очаровательная юная поэтесса.
Вот часть стенограммы его речи, произнесенная на торжественном юбилейном собрании Академии Художеств:
– Вы можете нарисовать любые части женского тела…
Шум, крики согласия мужской части, негодование художниц.
– Или какую-то часть тела мужского.
Общее одобрение.
– Заключить в рамку, и выставить на всеобщее обозрение. Это – настоящее искусство.
Аплодисменты.
– Некоторые горячие головы мультиплицируют созданное изображение, то есть размножают его, заключают в рамки, и выставляют на большом полотне, скажем, десять на десять метров. Представляете, на одной картине тысяча изображений бритого женского лобка.
Восторг мужской половины зала, свист хулиганствующих художниц.
– Спрашивается, это что? Это искусство?
В зале равномерный гул из криков «да» и «нет».
– Хорошо.