Друид. Павел Валентинович Сильчев
мыслей и успокаивает. Но не успел он перебрать и двух десятков, как случилось нечто удивительное.
– Привет, я Оуи. А ты кто? – Отчетливо услышал он мужской голос.
Встрепенувшись в кресле, полковник стал озираться кругом. Водитель заметил резкое движение в зеркале.
– Что-то не так, сэр?
– Ты это слышал?
– Что?
– Кто-то сказал: «Привет! Кто ты?»
Лейтенант скорчил в зеркало гримасу недоумения.
– Конечно, он не слышал, я ведь разговариваю с тобой. – Довольно громко прозвучал все тот же голос.
– Вот, опять! – Испуганно выдавил из себя полковник.
– С вами все в порядке, сэр. – Заволновался Шульц.
Завидя тревогу на лице подчиненного, Майер опомнился, взял себя в руки и махнул лейтенанту «отбой».
– Ты опасаешься этого человека за рулем? А я подумал, что ты тут главный.
– Я схожу с ума! Это конец! – в ужасе подумал полковник. – Что же теперь будет с моей карьерой, с моей семьей….
Он стал представлять себе, как люди в белых халатах уводят его одинокого в смирительной рубахе в отделение психиатрической больницы, напуганные дети, плачущая жена…
– Не думаю, что тебе угрожает то, что ты представил, и вряд ли ты действительно сходишь с ума. – Голос прозвучал спокойно и убедительно.
– Мое альтерэго сегодня решило со мной поговорить, как невовремя! – Продолжал размышлять полковник, замечая, что лейтенант не слышит этого диалога.
– Я не твое альтерэго, а водитель нас не слышит, потому что я не пускаю его в общение. – Терпеливо продолжил голос. – Я же сказал, я Оуи.
– И кто же ты, Оуи, такой? – Сделал пренебрежительное ударение на имени полковник, но не от ощущения превосходства, а больше из страха.
– Ты оказался на моей территории, и я почувствовал враждебные намерения.
Полковник выглянул в окно и убедился, что они все еще на шоссе. Ухмыльнулся.
– Я нахожусь на федеральной трассе принадлежащей правительству Великобритании, так что ты привираешь, Оуи. И вообще, как ты влез мне в голову? – Полковник заметил, что эта мысленная перепалка разогнала все его прежние опасения, вернула ему присутствие духа, и даже настроение стало улучшаться. Он списал это на адреналин и возбуждение. С ним такое раньше случалось во время военных операций, когда становилось действительно страшно.
– Нет нужды злиться и нападать, тут вам ничто не угрожает. – Услышал полковник в ответ, и с этими словами внутрь него словно влилось глубокое умиротворение. Такого состояния Майер не испытывал даже в кругу семьи. Будто завороженный этим состоянием, он обратил внимание на своего беспечного водителя, молодого, веселого, бесшабашного парня; он заметил, как по детски он кивает головой в такт музыке; обратил внимание на то, как трогательно пушок на его ушах примят форменной фуражкой; увидел, как из под кителя проступают острые лопатки; этот юноша вдруг так напомнил ему его собственного сына, и в сердце вдруг вспыхнуло