Я буду рядом. Кун-Суук Шин
принадлежат писателям, которые умерли до тридцати трех лет. Я их коллекционирую.
«Писатели, которые умерли до тридцати трех лет!» Я произнесла эти слова не вслух, про себя, затем посмотрела на профессора Юна.
– Готов поспорить, теперь ты хочешь спросить, при чем здесь тридцать три года. Именно столько было Иисусу Христу, когда он умер на кресте. Именно в этом возрасте Александр Великий создал свою империю и погиб. После тридцати трех лет человек уже не может считать себя молодым. А разве мы не говорим, когда кто-то умирает до тридцати трех лет, что он умер молодым? Творческим людям ранняя смерть порой приносит славу. Их работы всегда внушали мне благоговение, наполняли трепетом и симпатией. Если тебе интересно, можешь взять почитать.
– Спасибо.
Профессор Юн подошел к столу за книжной перегородкой, а затем вдруг неожиданно спросил меня:
– Ты дружишь с Миру?
– Сегодня я впервые увидела ее.
Он некоторое время молча смотрел на меня.
– Я хочу поблагодарить тебя.
Он повторил слова Мен Сё, которые тот произнес, выходя из кабинета вместе с Миру.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты протянула ей руку. Я думал, как помочь ей смело взглянуть в лицо этому миру. Но мне и в голову не пришло протянуть ей руку, как ты. Когда ты это сделала, мне стало стыдно. И хотя она не приняла твоей руки, возможно, она сумеет справиться со своим грузом боли и тоски из-за своих собственных рук. И это – благодаря тебе.
После таких слов профессор Юн сел за стол спиной ко мне. Он выглядел слабым и обессиленным. Я еще некоторое время смотрела на него, а затем убрала рукопись в сумку, вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. Я взглянула на табличку с именем профессора на двери, а затем перевернула висящую на ручке двери вывеску «Ушел из кабинета» и пошла к выходу из здания.
Я медленно шла к большой дзелькве, надеялась, что Мен Сё и Миру окажутся там, но их там не было. Мимо с занятым видом торопливо прошла группа студентов. Я уселась на скамейке под деревом, подняла голову и взглянула на далекое небо. Оно постепенно скидывало летнюю оболочку перед приходом ранней осени; белые облака, словно огромные глыбы мороженого, неспешно проплывали мимо. Откуда-то налетел легкий ветерок и наполнил еле слышным шепотом листья дерева. Интересно, здесь всегда так было? Запах слезоточивого газа остался прежним, но тисы, стеной возвышавшиеся вокруг студенческого городка, еще никогда не казались такими зелеными. Недалеко на траве расположились студенты, которых я недавно видела на лекции. Они громко разговаривали, и обрывки их фраз долетали до меня. Студенты обсуждали недавно услышанную историю о святом Кристофере.
– Итак, мои юные Кристоферы! – Кто-то передразнил профессора Юна. – Кто-нибудь может рассказать мне о названии этой книги?
Они все уставились на книгу в руках юноши. Это был учебник по курсу синтаксиса «Что есть искусство».
– Изменники! – завопил кто-то