Последний хранитель. Николай Ярыгин
мне уже так и не удалось, после того как я покинул палатку маркиза, вспомнил, что мне надо поговорить с моим пленником, о котором я маркизу даже не обмолвился. Поискав глазами кострище, возле которого оставил пленника, направился к нему.
Человек, захваченный мною, и близко не напоминал тонгирцев, те были ростом не более метра шестидесяти, черноволосые, смуглые и круглолицые, чем-то напоминавшие наших бурят, в общем, такой азиатской наружности. Этот был белобрыс, наверное, чуть больше метра семидесяти ростом, со скуластым, немного вытянутым лицом и серыми глазами. Подойдя нему, я внимательно его осмотрел и, присев перед ним на корточки, поинтересовался:
– Ну что, может, поговорим, а то ворвались ночью, ни слова, ни полслова, даже здрасте не сказали. – Те, кто сидел возле костра, да и сам пленный, были удивлены началом разговора. Но все же он отвернулся от меня, давая понять, что не намерен разговаривать.
– Ты, конечно, можешь попытаться молчать, но это тебе, кроме боли и потери кое-каких частей тела, ничего не даст. Рано или поздно ты все равно заговоришь, тогда зачем эти все жертвы? Ну, так как… поговорим?
– Что тебе надо, спрашивай, я простой воин, мало что знаю, – нехотя произнес пленник.
– Ну вот и хорошо, а то, что ты мало знаешь, так это я сам понимаю. Скажи мне, кто ты и кто тебя направил напасть на нас ночью и зачем.
– Я Марк Пастин, воин князя Урлова, это его воины и по его приказу напали на вас вечером и ночью, цель одна – убить маркиза. Все знают о разногласиях и давней вражде между семьями маркиза и князя.
– Странно, что действуете вы заодно с тонгирцами, ты можешь что-то сказать по этому поводу?
– Я не знаю, при чем здесь тонгирцы, мы действовали сами по приказу князя, об остальном надо спрашивать не меня.
– Как вы прошли охрану лагеря?
Пленный удивленно посмотрел на меня.
– Мы просто отвели им глаза.
Я посмотрел на сидевших вокруг костра и прислушивавшихся к разговору гвардейцев, и те согласно закивали. Ну что же, я узнал, что хотел, и, получив в руки кружку с горячим напитком, присел у костра, попросив кого-нибудь передать то, что сказал Марк Пастин, маркизу.
На кострах уже готовили утреннюю похлебку, первые лучи солнца окрасили небо, начинался новый день. Получив миску с утренним завтраком, я быстро его проглотил и, оседлав коня, был готов к движению.
До столицы было еще три дня пути, и эти дни, по всей вероятности, будут очень напряженными и, может, даже окрашены кровью и болью. Действуют ли наши враги заодно или отдельно друг от друга, не имеет значения, от своих планов они вряд ли откажутся.
Движение наше замедлилось, но зато увеличились охранные действия, гвардейцы шастали впереди и сзади движения, прочесывали опушку леса. Наконец часа через четыре после начала движения мы достигли постоялого двора, до которого не успели доехать вчера. Решили остановиться до завтрашнего дня, отдохнуть и привести себя в порядок.
Маркиз с сестрой и внучкой заселились в комнаты, на этаже установили пост, там же поселили и