Путь «Черной молнии». Книга 3. Александр Александрович Теущаков
под «колпаком». Но после того как Волков по заказу начальника колонии вырезал из моржовой кости шахматы и инкрустировал доску шпоном, начальник оперчасти был вынужден отпустить «клещи». В последние годы Волков возглавил звено первоклассных резчиков и самобытных умельцев, производящих оригинальные шедевры своими руками. Участок по изготовлению сувениров, заключенные в шутку назвали «Рога и копыта».
Лагерная элита была не в претензии к Волкову, что он отошел от дел и стал честно зарабатывать, кое-кто из лидеров знал историю его жизни не понаслышке и не мешал ему спокойно досиживать срок. Остались в прошлом невзгоды и лишения. За время отбывания наказания Волков имел несколько постановлений за различные нарушения режима, но к концу срока его личное дело очистилось, и он выходил на свободу без «надзора17». На свободе, по решению работников районного ОВД к нему могли применить надзор за тяжелую статью, определяющую его как особо-опасного рецидивиста. Но опять же, все было в руках администрации.
Всю ночь перед освобождением ворочался, спать не хотелось, в голову лезли разные мысли. Как сегодня встретит его свобода? В памяти всплыли годы молодости, когда освобождался из-под Иркутска из наркотзоны и удивился, что у ворот его встретил Аркан с группой бродяг. Тогда вор прочел по памяти нерифмованное четверостишие в честь его освобождения, Волков до сих пор его помнил.
Итак, мой друг, пришла пора, тебе свободу повидать,
В счастливый час, во всей красе
И в ту минуту упоенья
Звоните все колокола, в день моего освобожденья!
Было еще одно освобождение после очередного срока, и с каждым разом трепет в груди не прекращался. Было, над чем задуматься, но трезвые мысли приходили в голову, только тогда, когда мозг не страдал от непрекращающихся пьянок и не изнывал от повседневного похмелья.
У человека, находящегося за колючей проволокой в определенной степени приостанавливается развитие, он не живет, а только существует. Он не может дышать свободно и чувствовать себя вольным и счастливым. Особенно тому трудно, кто первый раз попал за решетку и еще не адаптировался к условиям тюремного проживания и к повседневному общению с такими же заключенными. Душа его томится, ум погружается в воспоминания, или как по-иному выражаются аборигены тюремных камер и завсегдатаи зон: «Крыша едет. Гусь летит». Кто уже неоднократно окунулся в обиталище маргиналов, даже потешается и подтрунивает над неопытными и убитыми горем первоходками.18
Вот и Волков приспособился, заматерел, перестал маяться, неисчислимыми днями, прожитыми за колючей проволокой. Он стал поистине настоящим «волком» среди тюремного контингента. Тело привыкло к нарам, но душа по-прежнему тосковала по свободе и вот, очень скоро наступит эта долгожданная, счастливая минута. Его душа выпорхнет на волю,
Надзор – административный надзор за освобожденным лицом, злостным нарушителем режима.
Первоходка – человек первый раз попавший за решетку.