Тёмные воды. Андрей Киров
к лицу в трагическую гримасу, просила меня их выдавить, не обращая внимания, даже если я чем- нибудь был занят мелким но важным в хозяйстве делом: чинил ли кран, чтобы не капала вода, меняя пластмассовую китайскую прокладку, или выпиливал лобзиком из фанеры портрет Джимми Хендрикса (я обожал слушать его гениальные гитарные пассажи сидя на крыше арендованного у владельца дома участка где выращивал квазиэлектронные матрицы для высокоинтеллектуальных носителей: офисных работников, шахматных мастеров и т. д. в оранжерее). « Выдави скорее!» – кричала она капризным голосом, не требующим ни малейших возражений. Приходилось бросать лобзик или гаечный ключ и, сполоснув руки, высматривая на её щеке, лбу, либо подбородке, где она показывала черную точку, – если не обращать пристального внимания и видно не было, – совершать не очень приятную процедуру. Я терпеть не мог это занятие, в свое время отдав щедрую дань выдавливания угрей на своей, далекой от совершенства осмелюсь предложить, морде, но я питал постыдную слабость к этой девушке, какой писатели классики в своих произведениях они её по легкомыслию назвали любовью, тем самым дав сто очков фору для представительниц фемино-департемента, а рождённые глодать кости в пещерах купились на этот ирреал- дивергент, ошибочно считая её почти самим совершенством (т. е. внешне по форме исполнения она была совершенна: хорошо сложена, длиннонога и т. д.) и, скрепя сердце, приходилось, найдя, черную точку, ногтями больших пальцев осторожно подковыривая жирную чёрную головку подкожного паразита давить… сначала внутрь, потом, виртуозно делая ногтями движение вверх, отчего подкожный мерзавец попискивая и сопротивляясь, стараясь избежать гигиенической экзекуции, выползал весь наружу, – с таким жирным отвратительным тельцем, как у недозревшего червяка-опарыша, на каких я ловил рыбу в реке: и чтобы он не уполз, и не спрятался, тут же давить ногтем о какую- нибудь твердую поверхность. В таких случаях Антуанетта совала мне свое карманное зеркальце, на обратной стороне Луны – «Dark Side Of The Moon»*, – его я и завершал план по уничтожению очередного подкожного жителя. Августа потом смывала эту гадость горячей водой и протирала насухо бумажным полотенцем. А с прыщами, когда приходилось их давить, было сложнее. Во время чистки кожи на лице моей полубогини (конвертируя напыщенный слог поэтов древней Эллады), она, страдальчески закатив будьдозер в гараж… т.е. глаза чуть ли не под потолок, хотя я там и не мацал – образно выражаясь – и, когда мои пальцы нащупывали зеленый гнойничок, она инстинктивно привставала на цыпочки, её почти ангельское личико уходило вверх, и я уже не видел где и чего я давлю, тем более в отличии от угрей выдавливание прыща сопровождалось болезненным движением. « Андреа, стой спокойнее!» – говорил я в таких случаях. Ойкнув или фыркнув, она опускалась на пятки; надо подчеркнуть – с недовольным видом – мои ногти, если они в тому моменту еще не были сострижены,