Македонские легенды Византии. Алексей Михайлович Величко
откровенно думал лишь о собственных интересах.
Еще летом 870 г. Людовик II, получив просьбу о помощи от населения Калабрии, помог им одолеть арабов, но потребовал взамен принести клятву верности. Затем, найдя формальный повод, франк напал на Неаполь и присовокупил захваченный город к своим владениям. Василия I поразило, что, присоединив к себе имперские территории, Людовик II даже не подумал поставить его в известность и справиться о мнении Византийского императора.
Конечно, союз Запада и Византийской империи против арабов был необходим, но реальные события демонстрировали, насколько шатким он являлся в действительности. Когда, наконец, в феврале 871 г. Бари был взят общим штурмом франков и византийцев, Людовик II также присоединил и этот город к своей державе, выделив византийцам лишь часть добычи за участие в войне как наемникам.
Как вскоре выяснится, он напрасно пробудил спящего льва, вполне обретшего свои силы. В ответ как ни в чем не бывало Византийский император публично объявил, что желает наказать пиратов, поднявших руку на легатов Римского епископа. Но на самом деле флот под командованием Никиты Орифы напал на сербские земли, т.е. грабил земли, принадлежащие Людовику II. Возможно, отношения между двумя государями окончательно бы расстроились, но в 872 г. Западный император попал в плен к герцогу Беневента Адальгизу и на время выпал из игры.
История этого пленения со всей очевидностью показала иллюзорность надежд венценосного франка на свое главенство в Италии и на Западе в целом. А также практически поставил крест на союзнических отношениях византийцев с франками. Определив для себя, что союз с Людовиком II не приносит с практической точки зрения тех дивидендов, которые можно было бы от него ожидать, затаив обиду на него, Василий Македонянин втайне договорился с греками Италии и Адальгизом о совместных действиях против франков. Конечно, с точки зрения этики это было далеко не самое благородное поведение по отношению к все еще союзнику, но, с другой стороны, практическая внешняя политика – не учебник для благородных девиц, и интересы государства часто допускают еще менее «эстетичные» комбинации.
Очевидно, император сумел убедить своих новых контрагентов, и вскоре большинство городов провинций Самнии, Кампании и Лукании признали над собой власть Константинополя. Правда, император Запада быстро вернул их себе, хотя и не смог овладеть хорошо укрепленной Капуей. В этот момент он и попался на хитрость герцога Беневента. Адальгиз прибыл во дворец Людовика II и в ходе частного разговора убедил того в своей преданности. Но ночью, когда император спал, герцог захватил дворец и самого монарха. Тому пришлось пережить постыдный плен и дать клятву Адальгизу в том, что никогда более не станет претендовать на итальянские владения Византийской короны и мстить Беневенту.
Разумеется, это был позор для императора Запада, и в 873 г., наполненный жаждой мести, он прибыл