Дочь палача и король нищих. Оливер Пётч
закрыл глаза, склонился над ней и снова начал осыпать поцелуями.
– Симон… не надо… – прошептала Магдалена, однако сопротивление ее уже было сломлено.
В это мгновение в ветках над ними что-то хрустнуло.
Магдалена взглянула наверх. Среди листьев она заметила какое-то шевеление. Внезапно что-то теплое капнуло ей на лицо, и по лбу медленно растеклась вязкая жидкость. Магдалена провела рукой по лицу и поняла, что в нее плюнули.
Послышался сдавленный смех, после чего Магдалена увидела двух мальчишек лет двенадцати, проворно спускавшихся с дерева. В одном из них она узнала младшего сына городского советника и пекаря Михаэля Бертхольда, с которым Магдалена с давних пор была не в ладах.
– Палачку лижет лекарь, палачку лижет лекарь, – пропел второй мальчишка и бросился наутек.
Магдалена с отвращением вытерла остатки слюны со лба, а Симон вскочил и погрозил кулаком ухмыляющимся сорванцам.
– Ублюдки паршивые! – крикнул он. – Я вам все кости за это переломаю!
– У палачки-то получше выйдет! – прокаркал второй мальчишка и скрылся в кустах. – Вы еще на дыбе попробуйте, свиньи!
Маленький Бертхольд между тем не двигался с места. У него дрожали коленки, и губы сомкнулись в тонкую линию, но он, странное дело, продолжал упрямо смотреть на Симона. Лекарь в расправленной рубашке и расстегнутом сюртуке несся на мальчишку, словно берсеркер.
– Это был не я! – заверещал он, когда Симон замахнулся на него. – Это все Бенедикт! Честное слово! Мы, вообще-то, просто искали вас… ну, чтобы, эм…
Рука Симона замерла над головой мальчика, он только сейчас заметил, как Бертхольд с разинутым ртом таращился на полуголую Магдалену. Она худо-бедно спряталась за булыжником и торопливо застегивала корсаж. Лекарь хлопнул мальчишку по лбу, и тот кувыркнулся в грязь.
– Тебя пастор разве не учил благочестию? – рявкнул Симон. – Будешь и дальше так пялиться, Господь тебя слепотой накажет. Ну, чего ты там хотел?
– Меня отец послал, – промямлил мальчик. – Велел привести к нему дочку Куизля.
– Этот старикан? – Магдалена, уже одетая, вылезла из-за булыжника. – И что же ему понадобилось от меня? Может, он тоже прячется где-нибудь на дереве и глазенки таращит?
Пекарь Шонгау и вправду на старости лет прослыл на всю округу бабником и старым развратником. Когда-то он домогался и до Магдалены, но натолкнулся на яростный отпор и с тех пор распускал слухи, что дочь палача вступила в связь с дьяволом и заколдовала лекаря. Три года назад суеверному пекарю почти удалось отправить на костер знахарку Марту Штехлин, обвиненную в колдовстве. Но отец Магдалены сумел тогда расстроить его замыслы, и с того времени Бертхольд люто возненавидел Куизлей и при любой возможности отравлял им жизнь.
– Это из-за его служанки, Резль, – ответил мальчик, уставившись на ее глубокое декольте. – У нее живот вздулся, и она орет как резаная.
– Так она что, беременна? –