Песни в пустоту. Илья Зинин
очень разные. Объединяло только сильное желание играть именно такую музыку (о сильном желании играть может свидетельствовать время одной из недельных репетиций в “Там-Таме”, когда мы там обосновались в 95– 96-м годах – в один день недели все неизменно собирались в девять, а может, и в восемь часов утра – уже и не помню). А на репетициях мы, как правило, не репетировали в обычном смысле – то есть не разучивали песен. Разве что перед намеченным концертом прогоняли раз-другой будущую программу. Или Эдик приносил новую песню – тогда для нее подбирали ритм. А обычно играли всякие импровизации для удовольствия. Некоторые темы потом стали песнями. Но их немного – песен, придуманных не лично Эдиком. Могу вспомнить только две – “Тотальный джаз” и “Скандинавец”. Тексты к ним Эдик придумывал уже после первого исполнения и часто прямо на концерте.
Раньше, когда я, Паша и Витус еще были студентами, бывало, заходили друг к другу иногда. Особенно к Эдику, когда он имел дворницкую на Петроградской. Но к нему и тогда, и после лезло столько людей, что навязывать еще и свою персону без особой причины становилось неловко. Да и на концерты, бывало, просились поиграть. Эдик же никогда не отказывал. “Сегодня с нами играет наш друг Ух”, – у меня и запись с такого концерта есть. Как правило, такие после первой песни уходили по-тихому. Но Юра-тромбонист, каким-то образом прибившийся к нам в 96-м году, прижился. Тоже странный человек. Был еще какой-то Антон, очень наглый и настойчивый. Много было людей. Но на Эдика, думаю, никто никак повлиять не мог.
(Из интервью Дмитрию Меркулову для сайта edikstarkov.narod.ru)
Владислав “Витус” Викторов
В 97-м году Гена уже работал на радио “Модерн”, я заканчивал институт и работал в музыкальном магазине. Для нас в то время музыка была таким времяпрепровождением, отдушиной. А Рэтд этим горел. И может быть, в этом был некий диссонанс. Я вот чувствую отчасти нашу вину, что мы не так относились к тому, что делаем. Для него это было самое важное в жизни. А для нас в тот момент начиналась бытовуха из серии выживания, трудоустройства и тому подобного. Естественно, нам нравилось заниматься музыкой, и нравилось безумно. Но в глубине души я понимал, что вряд ли что-то получится, хотя, надежда, конечно, умирает последней. В какие-то моменты нам что-то платили за концерты, и мы, по-моему, просто оставляли это Рэтду. Он сам пытался всем нам раздавать деньги после выступлений, но мы говорили – у нас есть на что жить. Да и платили-то копейки.
Юрий Угрюмов
К группе “Химера” у меня особенное отношение еще и потому, что это была одна из первых групп, которая выступила на сцене клуба “Молоко”. Познакомил нас Сева Гаккель. Весной 96-го “Там-Там” закрылся, а Сева музыкой “Химеры” и личностью Рэтда был абсолютно потрясен, он относился к ним очень трепетно и пытался всячески помогать. В частности, с его помощью они устроились репетировать на точке в здании какого-то бывшего НИИ – понятно, какое было время, никаких разработок там уже не велось, и люди с удовольствием сдавали помещения в громаднейшем здании подо все что угодно.