Песни в пустоту. Илья Зинин
готовы были сочинять и транслировать сверхновый звук – однако делать им это было негде и по большому счету не для кого. Создание новых культурных пространств в то время стало уделом одиночек-энтузиастов и прибившихся к ним аутсайдеров – и неудивительно, что получившиеся в итоге оазисы были больше похожи на клоаки.
Андрей Алякринский
Никакой клубной культуры в то время еще не было. Сева Гаккель бывал в Нью-Йорке и Лондоне, видел, как это там происходит, был в CBGB, был знаком с группой Sonic Youth, еще с кем-то. Его идея заключалась в том, чтобы построить клуб, в который он сам ходил бы, если бы ему было двадцать. Что ему и удалось.
Всеволод Гаккель
В Нью-Йорке я был поражен сбалансированностью, которую там увидел. В этом городе было множество уровней бытия: рядом с супергруппами и Madison Square Garden – гигантское количество клубов, альтернативных, экспериментальных, джазовых, блюзовых, каких угодно. То есть ту жизнь, которую мне хотелось бы вести, когда я был молод, я увидел уже в старшем возрасте. Ничего похожего здесь не было, я очень заразился этой идеей, и когда клуб с полтыка стал получаться, я в первую очередь хотел молодых людей оградить от искушений – славой, гигантской аудиторией, деньгами. Я сформулировал свое определение андеграунда – это то, что существует независимо от формации. В советское время считалось, что андеграунд – то, что существует вопреки системе, подавлявшей идеи. Но вышло так, что все те люди, которые были в андеграунде, как только были сняты барьеры, с этим андеграундом спокойно распрощались и пошли зарабатывать деньги. То есть этот андеграунд был обусловлен чисто экономическими причинами. Для меня это было совершенно неприемлемо, и построение нового андеграунда 90-х было такой попыткой восстановить культурный слой, чтобы люди ощутили радость игры для маленькой аудитории себе подобных. То есть тех, кто понимает правила игры. Потому что только в таком случае эта игра становится взаимообогащающей, происходит натуральный обмен идеями, энергией.
Илья Бортнюк
С одной стороны, закончилась эпоха рок-клуба и всей постперестроечной эйфории, с другой – каким-то образом стала доступна свежая западная музыка. И стали возникать группы, играющие в новом ключе. Например, индустриальные. Я был продюсером такой группы “Монумент страха” – смесь Ministry и Revolting Cocks, они одними из первых у нас индастриал заиграли. С другой стороны, были группы, которые играли “манчестерскую волну” – “Улицы”, “Никогда не верь хиппи”. Панк-движение тоже было очень сильным. Еще были команды типа “Бироцефалов”, игравшие почти хардкор. Еще была очень сильная рокабилльная туса. В общем, была очень насыщенная музыкальная жизнь. Причем не искусственно созданная, как сейчас делается при помощи радиостанций и телеканалов, а естественная – слухи расходились моментально. Кто-то сказал: “Был на выступлении такой-то группы, это круто”. И на следующий их концерт уже набивался полный клуб.
Валерий Постернак
У