Я знаю, на что ты смотришь. Алекс Хилл
хоть представляешь?.. – шипит Гоша, приближаясь.
– Не зунди, Капитошка, – слышу за спиной голос и плеск воды.
На плечо ложится рука, а к боку прижимается теплое тело. Напрягаюсь, но не дергаюсь. Что она задумала?
– Это я виновата, а Максим помог разрулить ситуацию.
– Ева Адамовна, – бормочет менеджер. – Я…
– Давай так, Капитошка, ты сейчас принесешь сухую форму, Макс переоденется и вернется на свое рабочее место, а мы с тобой сделаем вид, что ничего не случилось. М-м? Как тебе план? Уверена, никто ничего не заметит.
Не заметит? В зале было человек пятьдесят, не считая персонала. Как она их заставит забыть? Шеи посворачивает?
– Но… – Гоша бегает взглядом от моего лица к ее.
– Тебе не нравится? – произносит Ева, превращаясь из девочки-принцессы в фурию.
– Нет! Я… Да, конечно. Сейчас все сделаю.
– Чудно! – задорно отзывается ведьма и сжимает мое плечо. – Не переживай, сладкий. Сейчас все решим.
Гоша поворачивается к нам спиной, и я тут же отхожу на шаг в сторону. И еще один, а потом еще. Вдавливаю ступни в песок, двигаясь к пустым бунгало, чтобы скрыться от взглядов посетителей бара. Гости не должны видеть персонал в таком виде. Чувствую жжение в затылке, а это может значить только одно.
– Ева Адамовна? – нервно усмехаюсь. – А фамилия у тебя не Боголюбова случайно?
– Райская, – спокойно отвечает Ева.
Останавливаюсь и разворачиваюсь, чтобы послать ее на облачко ангелов кадрить, но теряюсь от очередных ведьмовских метаморфоз. Умиротворение в чертах лица, штиль во взгляде, никакой нарочитой сексуальности в стойке, но белый мокрый сарафан… Черт! Она оружие массового поражения, не меньше.
– Родители у тебя с юмором.
– Бабушка, – поправляет она и слабо улыбается.
Не могу понять, кто передо мной. Точно другой человек. Ева становится почти прозрачной, будто вот-вот исчезнет и лишит возможности любоваться ею. И я бы так и стоял до утра, не сводя с нее глаз, но разум все еще пашет и вовремя напоминает о том, что произошло десять минут назад.
– А теперь скажи мне, – разбиваю ее щит из невинности и милоты грубым голосом, – ты вменяемая?
– А что?
– Ты чуть по лицу не получила.
– Не впервой.
– И почему я не удивлен? – устало качаю головой.
– Мои синяки бы зажили, а вот глаза бы он себе новые не отрастил. Края бутылки были достаточно острые.
– Ты больная… Почему охрана тебя не остановила?
– Потому что я их попросила.
– Ты сделала это специально… – осознание бьет в голову. – Чтобы подставить меня.
– Скорее, просто хотела кое в чем убедиться.
– В чем?
– Ты добрый. Не оставил девушку в беде, хоть и делаешь вид, что я тебе неприятна.
– Это правда!
– Но ты вмешался, вместо того, чтобы увидеть, как меня…
– Так сделал бы любой!
– Но кроме тебя никто даже не