Тихая жена. А. С. А. Харрисон
рассказывать, как прошло утро, о череде своих злоключений, начавшихся с потери ключа. Тодд пытается ее развеселить, рассмешить, но она думает о чем-то другом. Выпив пиво, он заказывает еще одно. И только доев все до последней крошки, когда перед ней остается лишь чашка чая, Наташа ставит его перед фактом. И это как обухом по голове.
– Как такое могло случиться? – вопит Тодд. – Я думал, ты пьешь таблетки.
Наташа шикает. Она побледнела и как будто смущена.
– Я думала, ты хочешь детей.
– Конечно, хочу! – орет он.
Конечно же, он хочет детей, хотя, наверное, «дети» – неподходящее определение для его желания. Наташа хочет «детей», подразумевая под этим несчастных беспомощных созданий, которым постоянно нужно ее внимание и которые взамен дают чувство родства и связи с чем-то большим. А он хочет другого. Ему нужны потомки, наследники, или хотя бы один, желательно сын, у которого будет его ДНК, новый он, который займет его место, когда его самого не станет. В молодости Тодд этому большого значения не придавал, да так бы и не задумался на эту тему, если бы не проснулся однажды утром со страстным желанием иметь потомство. Оно поселилось в нем, словно вирус, и потом, когда он познакомился с Наташей, мутировало в безудержное и никогда не покидающее устремление. Тодду стало казаться, что его жизнь на данный момент – пустырь. И именно поэтому он неустанно ее добивался. Ее любовь к нему означала, что еще не слишком поздно.
– Конечно, я хочу детей, – повторяет он. – Но не так.
– Как так?
– Вот так. Чтобы ты вываливала на меня такие новости за обедом.
– А когда мне надо было на тебя это вывалить?
– Мы эту тему даже не обсуждали.
– Обсуждали. Ты хотел детей.
– Это к делу не относится.
Тодд снова перешел на крик, и теперь по ее лицу он понимает, что теряет ее. Наташа встает, берет рюкзак со спинки стула, уходит. Тодд хватает бумажник, кладет под тарелку несколько банкнот и поспешно выходит за ней, испугавшись, что она уже убежала, но Наташа спокойно стоит неподалеку.
– Мне надо на занятия, – говорит она.
Тодд обнимает ее за плечи, и так они идут по Лумис-стрит к Гаррисон.
– Могу сделать аборт, – предлагает Наташа.
– Можешь сделать?
– Если ты этого хочешь.
Эти слова для него как луч света, надежды, и паника немного отступает. Тодд останавливается и разворачивает Наташу лицом к себе.
– Какой срок? – спрашивает он. – В смысле, можно еще сделать?
Она смотрит на него с такой яростной ненавистью, что он в буквальном смысле отскакивает.
– Ты же сама об этом сказала.
Они продолжают препираться, и Тодд даже забывает выяснить, как это вообще произошло. Ему и в голову не приходит, что Наташа могла сделать это нарочно. Он по природе своей не подозрительный и не мстительный, так что, ни в чем ее не обвиняя, Тодд переходит к попыткам решить задачу, точно так же, как он разбирался бы с текущей трубой или серьезным долгом. «Не переживай… мы все уладим… все будет