Ночи темной луны. Сергей Пономаренко
походкой человека, знающего конечную цель своего пути. Это иллюзия и позерство. Цели я давно не имею и потерял самое дорогое, что было в жизни, – сына.
Всегда так бывает: когда имеешь – не ценишь, и только боль утраты позволяет нам выявить истинную цену того, чего уже нет.
Любил ли я Таню? Сейчас затрудняюсь ответить на этот вопрос однозначно. Мне горько, но это горечь собственника, неожиданно обнаружившего, что вытащили кошелек. Жалко, обидно, но не смертельно. Аня тоже меня обманывала, и это было ее местью. Я не держу на нее зла – мы давно жили каждый своей жизнью. К сожалению, только смерть нашего сына подтолкнула сделать то, что давно следовало бы сделать.
В той далекой прошлой жизни, наполненной массой обязательств, предрассудков, неукоснительных, писаных и неписаных, законов и правил, судорожного бега минутных и часовых стрелок я мечтал о свободе, возможности не торопиться, никуда не опаздывать, ни перед кем не отчитываться, идти ленивым шагом никуда не спешащего человека. Я не знал, что за исполнение этой мечты придется заплатить такую страшную, непомерно высокую цену. Я получил свободу – свободу бомжа, лишенного семьи и крова!
Я начинаю свой путь человека, который никуда не спешит, которого никто не ждет, потому что у него нет никаких обязательств ни перед кем, чья мечта идиота исполнилась.
Вопреки моим опасениям, Аня открыла мне дверь, молча впустила в квартиру. Она легла на кровать Костика, предоставив в мое пользование двуспальную супружескую кровать, занимавшую почти всю спальню, но не из-за того, что она такая большая, а из-за того, что комната слишком маленькая.
1.5
Мокрое вафельное полотенце сдавило шею удавкой, перекрыв мне дыхание. Счет пошел на секунды до того, как померкнет сознание. Теперь даже затхлый воздух подвала, наполненный вонью испражнений крыс, людей, холодной злобой Серого, животным страхом, желанен для моих разрывающихся легких. Страха уже нет, я испытываю только отчаяние из-за того, что ничего нельзя изменить. Серый так и не показал мне свое лицо, находясь за спиной, все сильнее стягивая концы полотенца. «Полотенце влажное, потому что такое не оставляет следов при удушении», – вспомнилось мне. Мои ноги, потеряв опору, пляшут в воздухе. Дрожь конвульсий сотрясает тело, переходя в предсмертные судороги…
Я проснулся. Сердце лихорадочно бьется, я дышу глубоко, постепенно прихожу в себя.
В сновидении некто Серый меня душил, оставаясь за спиной, и я его лица так и не увидел. И тут меня словно пронзило током – этот сон приснился не просто так! А если Костик из потустороннего мира подает мне этим знак, что он не кончал жизнь самоубийством?! Узел на петле – непростое дело, его надо уметь завязать, чтобы он смог затянуться когда следует. И где Костик взял веревку? Дома?
Я вскочил с постели и, не одеваясь, метнулся на балкон. Бельевую веревку он мог взять только отсюда. Однако все четыре протянутые мною «нитки» для сушки белья на месте. Других веревок в доме нет! Он заранее купил ее в