Ночи темной луны. Сергей Пономаренко
В своем сыне я был уверен на сто процентов. Костик увлекался спортом, играл в ватерполо на стадионе «Динамо», пока в прошлом году открытый бассейн не перестал функционировать и в нем не спустили воду. Тогда Костик стал ходить в пока еще не платную секцию бокса при Институте физкультуры. Он ввязался в драку и кого-то побил? На Костика это не похоже, у него не драчливый характер, и то, что он пошел в секцию бокса, меня очень удивило. Но даже если была драка, почему звонит следователь из УБОПа, а не из райотдела милиции?
Рассуждения Костика не по годам взрослые, они порой меня удивляют. Нет, это, конечно же, какая-то ошибка.
Еще больше успокоившись, я мысленно вернулся к ультимативному требованию Татьяны прийти сегодня к ней домой и попросить у родителей ее руки.
«Что это она себе надумала? Да, я люблю ее и хочу быть с ней вместе, но пока не готов бросить семью. Для этого требуется время, подготовка. Для начала я должен хотя бы развестись с Аней, а потом уже просить ее руки у родителей. Они же сами меня спросят об этом, зная, что я женат. Да я и не могу так сразу, с бухты-барахты, развестись! Вечером обязательно пойду к Татьяне, попробую ей все это объяснить и попрошу дать мне время. Неизвестно, как Аня к этому отнесется. Наверняка не с восторгом. Сейчас осень, учебный год, известие о нашем разводе станет для Костика потрясением, может отразиться на его оценках. Лучше я об этом скажу Ане, когда у Костика начнутся летние каникулы, и он за три месяца отдыха понемногу к этому привыкнет. А лучше я на недельку съезжу с ним к моему отцу и там попробую объяснить ему сложившуюся ситуацию. Думаю, Костик меня поймет, а вот как объяснить все это Татьяне сегодня вечером? Смогу ли я ее убедить, что нужно подождать еще несколько месяцев, до лета?»
С неприятным предчувствием тяжелого разговора вечером с Татьяной я подошел к дому по улице Багговутовской, где на вывеске возле двери на синем фоне значилось: «Главное управление по борьбе с организованной преступностью».
Следователь оказался молодым веснушчатым парнем лет под тридцать, холерического темперамента, словно состоящий из пружин. Он постоянно находился в движении: вставал, начинал ходить, садился, ерзал на стуле, снова ходил, раздражая своей суетливостью. Во мне отчетливо зрел протест против него и всей той ереси, которую он нес про моего сына.
По его утверждениям, Костик замешан в распространении наркотиков среди учеников школы. УБОП рассчитывало через него выйти на главных поставщиков наркотического зелья. Фигуранты им были знакомы, требовалось только получить его свидетельские показания против них. А так как Костик был несовершеннолетним, то свои показания должен был сделать в присутствии родителя, то бишь меня. За Костиком на протяжении последних трех дней было организовано постоянное наблюдение (я представил себе рослого дядю, прячущегося под задней партой в классе и оттуда наблюдающего за моим сыном, и непроизвольно улыбнулся, чем вызвал легкую истерику у следователя).
Из потока слов и обвинений я понял, что завершающий этап операции, где среди главных объектов выступал