Записки. 1917–1955. Эммануил Беннигсен
я встретил честнейшего и благороднейшего человека». Все были растроганы до крайности, большинство плакало. У рассказывавших про это мне Шингарева и Караулова я заметил слезы на глазах. Про Михаила Александровича отзыв Шингарева был: это милейший, кристальный человек. Из всех участвовавших в совещании, только Гучков и Милюков были за принятие великим князем власти, все остальные были против.
Одновременно со своим отречением Государь подписал два указа – о назначении вновь вел. князя Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим и князя Львова председателем Временного правительства. Известие о первом назначении попало в некоторые газеты, но оно не было утверждено правительством, назначившим на этот пост генерала Алексеева. Что касается до назначения Львова, то оно осталось замолченным всеми, точно члены Временного правительства боялись, что санкция Государя скомпрометирует их главу.
Днем 3-го марта мне пришлось быть в Кр. Кресте и в Волжско-Камском банке. В первом из них разговоры шли о военнообязанных санитарах, на которых отразились события в войсках и среди которых теперь шло брожение – выбирались всюду комитеты, шли уже разговоры об организации центрального делегатского комитета и кое-где удалялись начальствующие лица, по большей части врачи. Кроме того надлежало урегулировать положение Красного Креста, который был ранее под покровительством Императрицы Марии Феодоровны и пользовался совершенно исключительным положением, являясь близким к высшим государственным учреждениям или министерствам. Так как пока почти все зависело от кругов, близких к Думе, то на меня и выпала обязанность выяснить этот вопрос.
В банке на меня набросились с расспросами, чего можно ожидать в дальнейшем. В общем, в это время начало выясняться положение не только в Петрограде, но и в провинции, и оказалось, что первые дни революции не внесли потрясений в экономическую жизнь страны. Посему биржа отнеслась к ней очень спокойно, и курс бумаг, в общем, не упал. Однако всех очень волновал вопрос о дальнейшем, и посему меня и расспрашивали о том, что нам еще предстоит пережить. Теперь мне самому интересно вспомнить, как тогда мне представлялось будущее. Я не ошибся, что революция еще только началась и что главное еще впереди. Мне казалось тогда, однако, что главные потрясения проявятся не в связи с большевистскими учениями, о которых тогда не было и речи, а в связи с демобилизацией, которая, независимо от неизбежного беспорядка при роспуске деморализованных солдат, повлечет за собой появление миллионов безработных, как из числа этих солдат, так и с тех заводов и фабрик, которые работают на оборону, и тогда или совсем остановится или же значительно сократится производство. Все эти безработные миллионы, казалось мне тогда, и вызовут главные беспорядки, которые при отвратительном положении продовольственного дела и транспорта и при полном бессилии правительства не могут не выродиться в движение анархическое, тем более, что разрушительные