Ричард Длинные Руки – император. Гай Юлий Орловский

      Он перекрестился, забормотал торопливо молитву, даже опустился на колени и склонил голову.

      Сердце едва не выскакивает, в истории Земли еще не было такого страшного момента, когда решалось бы, остаться ей или исчезнуть.

      Я задержал дыхание, кулаки стиснуты так, что ногти впиваются в ладони.

      – Ваше величество, – донесся голос Альбрехта, – что там?

      – Проходит основная масса, – сказал я, – в толпе не меньше тысячи голов… Сзади пятеро этих тварей… Вот!

      Я охнул, умолк. Арбалетчики, поднявшись во весь рост из-за ряда кустов, приложили арбалеты к плечам. Я не слышал хищного свиста, но в ночи ярко и коротко засверкали стальные стрелы.

      Пришельцы дергались, вскидывали передние конечности, а потом все пятеро задних сорвались с места и в мгновение ока оказались среди арбалетчиков, у которых не было шанса на второй выстрел…

      Я видел, как двое успели выхватить кинжалы, но тут же пали убитыми, а кровь ударила из разорванных артерий тугими темными струями.

      Через минуту пятеро чужаков вернулись к толпе, что за это время только начала было останавливаться. Я стиснул челюсти, еще пятерых из захваченных в плен убили с беспричинной жестокостью, и толпа с криками, плачем и хрипами двинулась в сторону темной громады Маркуса.

      – Граф, – произнес я не своим голосом, – арбалетчики пали, как герои. Они сражались доблестно, но враг оказался намного сильнее. Возвращаемся в лагерь!

      – Но…

      – Это приказ, – сказал я мертво.

      – Да, ваше величество, – ответил он покорно.

      Он медленно вставил ногу в стремя, конь хрипел и вертелся на месте, даже на таком расстоянии чуя кровь, но пролито ее, как тоскливо подумал я, слишком много и слишком бездарно.

      Я вспрыгнул в седло арбогастра, Бобик сделал два круга, я подозвал его кивком и сказал жестко:

      – Проводишь графа в лагерь!.. Это приказ!.. Я приеду чуть позже… а то и раньше, почешу и покормлю. Понял?.. Выполняй!

      Альбрехт сказал обеспокоенно:

      – Ваше величество…

      – Граф, – бросил я зло, – повторять не буду.

      Арбогастр сорвался с места, и мы растворились в ночи раньше, чем Альбрехт успел открыть рот.