Рождённый выжить. Тамара Шелест
всю ночь?
– У друга, а что случилось?
– Отца арестовали, обвиняют в участии в кулацкой банде.
– Так не было никакой банды!
– А ты почём знаешь?
– Я… да так думаю. Откуда она у нас?
– Что ж теперь будет?! Погибнем мы без кормильца, – рыдала Авдотья.
Половину деревенских мужиков арестовали, в том числе наших отцов, и держали их взаперти почти месяц. Нам с Мишаном было стыдно, что они страдают из-за нашей глупости, но мы твёрдо решили молчать. Ведь нас не пощадят: ни власть, ни наши отцы, если мы признаемся. Милиция виновных так и не нашла, и мужиков отпустили. Никто тогда не знал, что никакой банды не было и в помине, а были только два глупых юнца и их неудавшаяся месть. Отомстили мы тогда, выходит, только самим себе. Но всё-таки страх у уполномоченных остался. Они долгое время не приезжали в нашу деревню.
А в конце декабря 1930 года по стране началось раскулачивание и организация колхозов (коллективных хозяйств – артелей и коммун). Председатель сельсовета стал председателем артели. Он не раз говорил с отцом, чтобы тот вступал в артель и сдал своё имущество, но отец наотрез отказывался.
– Не надо мне никакой артели, как можно всё отдать на общее пользование, если это принадлежит мне?
И вскоре утром ни свет ни заря в ворота кто-то громко постучался. Мачеха накинула на себя шабуру и выбежала во двор.
– Открывайте! – раздался с улицы чей-то мужской голос.
Распахнув ворота, она увидела несколько повозок с красноармейцами, вооружёнными винтовками и тачанку с пулемётом. От увиденного мачеха невольно попятилась назад, споткнулась, ноги её подкосились, она упала, но тут же поднялась.
Перед ней стоял худенький, с измождённым от изнурительной службы без сна и отдыха лицом молодой человек командир отряда ОГПУ. Его глаза горели ненавистью к врагам революции. Играя револьвером около её лица, он приказал.
– Зови хозяина!
– Н-никита, вы-выходи! Т-т-тут пришли к тебе! – заикаясь и пятясь назад, крикнула Авдотья, не отрывая испуганного взгляда от оружия, направленного на неё.
Отец не торопясь вышел, он сразу понял, в чём дело, напрягся и покраснел. На лице заиграли жилы, вена на лбу налилась кровью.
– Мельников Никита Евдокимович? – командир отряда недобро взглянул на отца.
– Да. Он самый.
– Мы вас раскулачиваем, ознакомьтесь с Постановлением и распишитесь.
– Я неграмотный.
– Ну, поставьте крестик.
– Что значит раскулачивание? Кто здесь кулак?
– Так вы, Никита Евдокимович. Вы и есть кулак. Вас оповестили, что всё принадлежит теперь артели?
– Не согласен я.
– Согласия вашего не требуется. Мы всё конфискуем.
Услышав эти слова, Авдотья громко вскрикнула, словно сражённая пулей, и упала в обморок. Я подбежал и стал трясти её.
– Мама, мама, очнись!
Она пришла в себя:
– Миша, что они сказали? Я не поняла.
Тут подбежал Рома и увёл мачеху домой.