Похищенная Любовь. Продолжение – 2. Наталья Сергеевна Волошина
руку, нахожу сигареты за спиной на столике, подаю ему, получаю затяжной поцелуй.
– Заботливая моя… Тома, Тамарочка.
Валентин замолкает, подбирая слова, я закрываю глаза.
– Ты ведь меня любишь, правда? Мне даже плевать, что ты мне все душу перевернула, честное слово. Признай.
Я притворяюсь, что засыпаю. Мужчина проводит пальцами по лицу, всматриваясь, изучая и не выдерживает. Начинает обводить каждую черту указательным пальцем. Я понимаю, Даневич уже не может без меня. И мне становится жутковато от этого понимания. Он не может не прикасаться, не трогать, когда мы рядом. Если я отстраняюсь, обижается. И я не отстраняюсь, я терплю. Валентин не может, Седой не мог.
Насмешка судьбы надо мной. Внешне я совершенно спокойно воспринимала происходящее, принимала и накапливала события в отдельную комнату своей души. Создавая подобие некоей защитной программы. Я не хотел уничтожать себя, занимаясь самокопанием, это было бессмысленно. И я просто отключала сознание, переживания для того, чтобы просто прожить еще один день.
Я смирилась, но в то же время продолжала вести невидимую борьбу, целью которой был нет, не побег, и не возвращение к Седому. Борьбу за себя как личность, как ценность в этом мире. Я мечтала, что когда-то перестану быть игрушкой в непредсказуемом потоке жизни…
Часть 7. Есть единственная боль, которую я не терплю. Боль сердца.
За прошедших два года я сделал для себя несколько выводов.
Главное средство разложения души – деньги.
Что дружба, зарождается обязательно в условиях трудных, в драке, а не на пьянке.
Понял, что человек сильнее всего помнит чувство ненависти. Ненависть может двигать вперед намного эффективнее чем мечты. Понял разницу между бедностью, укрепляющей характер, и богатством, разлагающей человеческую душу. Понял, что первыми сдаются герои, а не герои сражаются до конца. В пути, самое важное это бойцовский дух и конечная цель.
Неразумное было решение Богомаза сдать меня Ветрову, в обход мнения Гурама. Он и помог отцу вытянуть меня полуживого из плена. Понравилось выражение глаз наемников отца, когда они увидели меня в окружении трупов в подвале. Я бы и сам вырвался, если бы не нож, и сильная кровопотеря. Подмога оказалась как нельзя кстати.
Когда Семен разбудил дежурную медсестру, у той чуть истерика не приключилась, от взгляда на рукоять, торчащую между ребер. Я улыбнулся ей, и подморгнул заплывающим глазом. Из рассечённой брови хлестала кровь, видок хуже некуда. Правую сторону лица заменяло кровавое месиво, эту часть я просто не ощущал.
Медсестричка довольно быстро привела дежурную бригаду.
В захолустной больнице, ночная смена почти всегда пьяная, эти были не исключением. Несмотря на этот факт заштопали меня сносно. Хотя и обещали, что от пулевого ранения, пальцы скорее всего обездвижатся, не понимая, почему я радуюсь этому. Я боялся одного – потеряю руку. Времени от получения травмы