Злая лисица. Кэт Чо
бабушкины сказки.
Но в голове крутилась угроза той девушки: «И не говори никому о том, что ты сегодня видел».
Поэтому парень просто спросил:
– Ты когда-нибудь верила в токкэби?
Сомин на секунду задумалась. Она всегда серьезно отвечала на вопросы друзей.
– Конечно. Когда совсем маленькой была. А еще, я слышала, есть такое приложение, которое голосом токкэби говорит детям: «Кушай овощи».
– Я не про тех токкэби, которыми нас пугали родители, а про настоящих.
Сомин засмеялась – ее смех резанул по и без того напряженным нервам, – но замолчала, увидев серьезный взгляд друга.
– Джихун-а, ты же знаешь, что токкэби не существует.
– Конечно, знаю, – решительно уверил ее парень. Или, может быть, он убеждал себя?
– И ты знаешь, что я всегда готова выслушать, если у тебя неприятности. – Сомин склонила голову набок. – Или галлюцинации.
– Эй! – Джихун бросил в подругу ложкой, но девушка перехватила ее в воздухе. В отличие от парня Сомин всегда была ловкой.
Джихун повалился на стойку, изображая поражение. Какой смысл вообще в этом разбираться? Все равно он никогда ту девушку больше не встретит.
– Мне нужен кофеин.
– Что ж, тогда тебе повезло. – Сомин достала из кармана фартука пачку растворимого кофе и надорвала ее. Джихун тут же подскочил.
– А можно мне его как-нибудь внутривенно влить? – спросил Джихун.
Сомин тем временем помешивала напиток, вместо ложки используя опустошенный пакетик. Джихун благодарно забрал у нее кружку. Кофе обжигал язык, но ему было плевать.
– Ты богиня, – он довольно выдохнул. – Когда-нибудь тебе будут строить храмы. Святыни с твоим портретом.
Сомин усмехнулась.
– Когда почувствуешь себя человеком, выходи помогать.
Когда Джихун вошел на кухню, мама Сомин, Мун Сухюн[38], спорила с хальмони по поводу специй:
– Госпожа Нам, если добавить слишком много рыбного соуса, вкус будет чересчур сильным. – Она размахивала деревянной поварешкой, и, прежде чем та приземлилась на гору горшочков, Сомин выхватила ее из рук матери.
– Ты уже получала от меня этой поварешкой. Могу добавить, – пригрозила хальмони.
– Госпожа Нам, всем всегда нравилась ваша стряпня. Но давайте признаем: вы стареете, а когда люди стареют, первыми у них ухудшаются зрение и вкус.
Хальмони цокнула языком:
– Не понимаю, почему я до сих пор тебя сюда пускаю.
– Потому что вы меня любите. – Мама Сомин улыбнулась.
– Я просто привыкла к тебе, – пробурчала хальмони. – Вы здесь с моей Ёри еще в детстве вместе бегали.
Сердце Джихуна ухнуло куда-то вниз. Ему не нравилось вспоминать, что их с Сомин матери выросли вместе. Вместе играли, ходили в одну школу, одновременно забеременели. Только мать Сомин осталась, а его – ушла.
– А мне нравится, как вы готовите. – Сомин обняла хальмони. – Может быть, я выйду замуж за Джихуна – и тогда каждый день смогу есть вашу стряпню.
Джихун
…Мама Сомин, Мун Сухюн – когда кореянки выходят замуж, они не меняют фамилию на фамилию мужа. Поэтому у Со Мин и ее матери разные фамилии (Ли Сомин, но Мун Сухюн).