О сокровенном. Карина Акопян

      небо над Москвою золотое —

      солнцем подмигнул седой декабрь.

      город – угловатый динозавр

      кости-арматуру греет, стоя

      в золоте… течёт машинок бисер,

      в золоте – бегут людей букашки,

      в золоте – искрится снег вчерашний,

      и сегодняшний искристость дня повысил.

      в золоте – деревья тянут руки

      к небу – кружевную сущность пальцев.

      с лёгкостью, наивный след скитальцев,

      в дымке золотой теряю звуки…

      в дымке золотой – нет больше речи,

      в дымке золотой – тепло и зыбко,

      в дымке золотой родится вечер,

      позолоты след – замрёт улыбка…

      ноябрь включает «совсем одиноко»,

      и около окон нервирую око

      прохожим, вручая тоски силуэт.

      плывёт по течению жизни пиро́га,

      ползут, как моллюски, дни вяло, безного.

      и кажется, будто осенняя тога

      купирует радость и внутренний свет.

      и кажется, будто живётся убого,

      и кажется бедностью скомканность слога,

      и хочется, будто любви, но берлога

      квартиры пуста, будто тысячу лет.

      нет…

      всё кажется, грезится, чудится, мнится.

      черны оголённые веток ресницы,

      распахнуты улиц стальные страницы,

      и вычерчен тонко их стройный корсет.

      для взмаха души – ослепительной птицы,

      природа обязана вновь обнулиться,

      чтоб небо-индиго всем трепетом ситца

      свершилось, как тайный обряд и обет.

      печаль человечья – подобье налога,

      печаль не на вечно, пуста и полога,

      она посвербит под лопаткой немного,

      растает под прелой листвой даже след

      её пребыванья. до дрожи любовно

      мгновения счастья легки и подробны —

      лежат на ладонях вселикого Бога…

      не бойся принять этот ласковый свет…

      пускай он случится…

      пускай он продлится…

      пускай он искрится…

      во всём…