Обладатель-сороковник. Юрий Иванович
не простит…
Правдиво получалось. Лучше, чем в кино. Тоже великая актриса пропадает. Вот только сопротивлялась она как-то вяло и неуверенно. И под крики Леона с Клеопатрой, которые вопили «Горько!», всё-таки была зацелована в длительном засосе. Пара Загралов – Фаншель только пялилась на целующихся да мысленно прикидывала:
«Насколько давно у них подобные отношения? И почему они так счастливы, словно это только первый поцелуй?»
Затем Лучезар Апостол оторвался от уст своей красавицы, восстановил дыхание и провозгласил:
– Ну а сейчас, кто молод и здоров, продолжит интенсивное застолье! Все деловые разговоры прочь, говорим только о любви и об удовольствиях!
И потянулся к бутылке.
В тот вечер Иван Загралов умудрился опьянеть не только запасным телом, но и вторым подобным, а также и основным. Видимо, излишки из одного потока сознания стравливались страховочным клапаном в другие.
Глава 4
Новенький
В то же самое время, пока победители праздновали, один из проигравших в недавней войне находился от них сравнительно недалеко, в Одинцове. Старая, отведённая под дачи часть города, называемая Баковка, могла похвастаться и более роскошными виллами, чем та, в которой сейчас прятался Большой Бонза. Можно было сказать о данной дачке, что она даже излишне скромна. По крайней мере снаружи. Но вот подвалы у неё, да ещё и в два уровня, простирались чуть ли не на половину всего участка. Умели в советские времена строить ничем не примечательные объекты, способные выдержать прямое попадание солидной фугасной бомбы. И те, кто долгое время пребывал у власти, умели переоформить подобную недвижимость в личное пользование.
Также имелись способы любое помещение обжить, обустроить, одомашнить, наполнить уютом и свежим воздухом, несмотря на отсутствие окон. Ибо внутри подвалы были обставлены на зависть некоторым толстосумам, проживающим на верхних этажах небоскрёбов Москва-Сити. А должная подсветка за ложными окнами создавала в помещении полную иллюзию чуть ли не солнечного дня.
Казалось бы, радоваться надо в такой благодати да пребывать в дивном спокойствии, но обитателям дачи в Баковке было не до бытовых радостей среди уюта и тишины. Полноватый лысый мужчина прохаживался нервно по мягкому ковру и с еле сдерживаемым рычанием восклицал:
– Чему тебя в школе учили?! Неужели даже под диктовку быстро писать не можешь?!
Восседающий за столом парень, лет двадцати, вжимал голову в плечи и, выставив от усердия кончик языка, старался быстро писать несуразным почерком в общей толстой тетради. Видимо, закончив последнее продиктованное предложение, он тяжело вздохнул, вытер пот со лба и жалостливо попросил:
– Может, перерыв сделаем, дядь…
Назвать имя он не успел. Дядя только ещё больше разорался:
– Вот когда тебя убьют и в гумус зароют или в бетон зальют, тогда и будет тебе перерыв! Но если жить