Жизнь Антона Чехова. Дональд Рейфилд
Екатерины Курнаковой, парализованной и страдающей врожденным сифилисом девочки, которую наблюдал три месяца[64]. Напряженная учеба в сочетании с литературной поденщиной и активной личной жизнью потребовали от Чехова неимоверных усилий и целеустремленности.
Однако чтобы сделать себе имя, писатель должен был печататься в Петербурге – считалось, что лишь столичная периодика имеет дело с серьезной литературой. Своим дебютом в Петербурге Чехов был обязан поэту Лиодору Пальмину, который успевал печататься всюду. Впервые увидев поэта в редакции «Будильника», Чехов принял его за бродягу – Пальмин был неряшлив в одежде, сутул и с оспинами на лице. Популярность Пальмин заработал на горстке стихов гражданского содержания и на элегантных переводах античных поэтов, хотя наиболее талантливо он проявил себя как импровизатор. Среди собратьев по перу он выделялся какой-то особой способностью к состраданию. Кочуя с квартиры на квартиру (в самых захолустных кварталах Москвы, чьи обитатели по вечерам предпочитали сидеть по домам) в компании прислуги Пелагеи, впоследствии ставшей его женой, Пальмин подбирал на улицах бродячих собак, кошек, уток и прочих бездомных тварей. Вдобавок поэт и его подруга крепко выпивали[65]. Однако Чехов расположился к Пальмину не менее, чем к дяде Гиляю; симпатия между ними была взаимной.
В октябре навестить Пальмина приехал редактор петербургского еженедельника «Осколки» Николай Лейкин. Отобедав у Тестова, на выходе они повстречались с Колей и Антоном Чеховыми. Пальмин представил их Лейкину, который прослыл охотником за молодыми талантами. К середине ноября Лейкин принял к печати три чеховские вещицы, а две забраковал. Платил он по восемь копеек за строчку, новое сочинение требовал еженедельно и выделил Антону четверть своего журнала. Коля поставлял в журнал иллюстрированные развороты и рисунки для обложек. Лейкин был самым плодовитым из российских писателей-юмористов – его рассказы были известны каждому таганрогскому мальчишке. Как редактор он был беспощаден и вмешивался в текст, не ставя в известность авторов, однако благодаря умению отбиваться от цензуры он снискал себе немалое уважение и привлек к сотрудничеству даже таких крупных литераторов, как Николай Лесков.
Со временем, несмотря на еженедельный обмен откровенными письмами[66], Антона стало раздражать фанфаронство Лейкина и его чрезмерная требовательность. И все же этот богатый выскочка и чудак не мог не восхищать своей любовью к детям и животным – он усыновил подброшенного под дверь младенца, а для двух своих гончих, Апеля и Рогульки, украсил новогоднюю елку кусками сырого мяса. Хотя Лейкин вызывал у Антона физическую неприязнь (коренастый и волосатый, он получил кличку «хромой черт») и всячески манипулировал им, начинающий писатель был благодарен своему редактору за признание его таланта. Лейкин требовал исключительных прав на сочинения Чехова, так что московским журналам
Первая страница истории болезни Е. Курнаковой приводится в:
Фразу, с которой Пелагея каждый вечер обращалась к Пальмину, – «Вам не пора пиво пить?» – Чехов позднее вложил в уста кухарки доктора Рагина в рассказе «Палата № 6».
ОР. 331 50 1а-м. 205 писем Н. А. Лейкина А. П. Чехову 1882–1897.