На крыльях ветра. Елена Сибирко
с ружьями солдатов
Их мужей и сыновей.
Катастрофы, голод, смерти,
Страх и ужас меж людей,
Вымирает целый город
Женщин, стариков, детей.
Можем-можем изменить мы
Ужаса и смерти мир,
Выбери дорогу жизни,
Мой народ и мой кумир.
1997 г.
Ты уехал.
Ты уехал давно, далеко.
И твой голос уже не услышать,
На душе тяжело и легко -
За окном уж зима тихо дышит.
Я ценила тебя лишь, как друга,
Не заметив за дружбой любовь,
И была холодна, словно вьюга,
Только в сердце горел огонек.
Ничего уж теперь не изменишь,
Я мечтала поймать журавля,
А синицу в руках не видала,
Боже, как я была неправа!
1997 г.
Салют(в день города).
Затих народ, а свет от фонарей
Потух, под возгласы людей.
Взлетел салют,
И тысячи огней
Сверкнули в небе.
Звездопад ночной все продолжался:
Алый, голубой.
Скользили, как
Безбрежные огни,
И рассыпались золотом они.
Во мраке ночи
Небо все пылало,
Вдали, как будто зорьками сверкало,
И грохотало, хохотало,
Кружилось бурей, затихало.
И ликовал народ,
И всюду свист и крики,
Рукоплескала площадь.
Лишь салюта блики
Все реже и слабее становились.
-«Еще», – кричали люди,– запустите»!
Но затихало все, и площадь шевелилась,
И друг за другом люди расходились.
Как вдруг, огни блеснули вновь,
И будто ливень среди лета,
На публики вопрос ответом
Взлетел последний залп прекрасный:
Печальный, радостный, зелено-красный,
И все вернулось на мгновенье:
И свист, и крики, и смятенье,
Лишь на мгновенье, на мгновенье…
1997 г.
Осень в парке.
Обожженный осени дыханьем,
Парк стоит: красив, но одинок,
Очарован сказочным молчаньем,
Каждый листик-будто бы цветок.
Кое-где, багрянцами блистая,
Кустики застенчиво горят,
А березки «солнцами» сверкая,
Меж собою тихо говорят.
Ветерок по парку пролетает,
Осыпая золотом траву,
И синички песню напевают
Иль про лето, или про зиму.
Гладь пруда, как серебро, темнеет,
Отражая свечки тополей,
На востоке небо розовеет,
Уж не видно стаек журавлей.
Бабье лето расцветает утром,
И блестит в лазурной синеве.
Осень тихо напевает будто
Песню о безбрежной тишине.
1997 г.
Ночь.
Ночь.