Крещатик № 92 (2021). Альманах
приходит домой, проверяет щеки на чистоту бритья, приглаживает ладонью волосы. Мама останавливается в дверях, облокачивается о косяк, босая на холодном полу, красивая, немолодая уже женщина с гладкой прической, и говорит по-английски: «Иди поешь, все готово. У меня к тебе просьба, Нафтуль, большая. Я прошу тебя помнить всегда, что у Ахмада тоже есть мама, у нее тоже болит сердце за сына, помни об этом, обещаешь? Всегда».
Эта сцена повторялась несколько раз в первый год его службы. На всех ей известных языках мать повторяла эту фразу сыну. Потом все как-то сошло на нет. Но сначала было сложно. Нафтали, правда, не только не раздражался, но всегда с некоторой досадой говорил ей:
«Мама, ну, сколько раз тебе говорить, ну, кто с ними имеет дело, кому они нужны, да мы с ними как с малыми детьми обращаемся, клянусь, никто и ничего ужасного с ними не делает, знай». Можно было услышать легкое раздражение в его словах, если хорошо знать Нафтали Гарца. «Да, я знаю, но ты должен помнить мои слова всегда, мальчик», – говорила мать и уходила в кухню. Нафтали шел за ней и подсаживался к столу. Ей нравилось, что у него легкая обувь с брезентовым верхом. Ел он, кстати, много, медленно, прожевывал все, вставал, мыл руки в кухне и уходил со словами: «Мама, все замечательно вкусно, я все помню, будь уверена». Мать, внушаемая, как все женщины, была явной жертвой прогрессивной американской журналистики, с этим ничего было нельзя поделать.
Радиоприемник в кухне в углу, за второй раковиной для молочной посуды, бухтел не переставая. Ды-ды-ды… ды-ды-ды, напряженность, забастовка, демонстрация и обязательный профсоюз – звучало из него. Ничего хорошего, тревога и беспокойство. «Как ты можешь все это слушать, ма?». Никогда Нафтали не обещал звонить, потому что с этим были проблемы, можно было и не добраться до телефона, потому что это все еще 1974 год. Он очень тихо ходил, совершенно не было слышно шагов, даже со всем своим грузом каленого русского железа, мешками неизвестно с чем и остальным добром.
В апреле того же 74-го Нафтали с ребятами из своей группы поучаствовал в той кошмарной истории в Кирьят-Шмона. Был Песах, 11 апреля, 19 нисана, пустынно, клочья сизого тумана, холодно в Кирьят-Шмона. Они примчались в городок на трех минибусах к восьми утра. На самом деле, все началось там с ночи, злодеи пришли из Ливана и ходили по городу, расстреливая всех подряд. С ними разобрались ребята из другой группы. Нафтали походил по улицам, зашел в дома, осмотрел места убийств, молча вышел обратно. Потом был разбор происшедшего у большого военного начальства. Потом они вернулись на базу.
Повлияли на Нафтали все эти городские картины в синеватом холодном тумане очень сильно. Быть готовым к этому нельзя, невозможно. Хотя есть, конечно, такие, которые утверждают, что можно подготовить человека ко всему, к самому ужасному и страшному, но это неправда. Просто есть люди, которые не воспринимают окружающий мир близко к сердцу, но таких совсем немного. Нафтали к ним не относился.
Подъехал муж хозяйки, высокий мужчина лет тридцати