Вся жизнь – в искусстве. А. Н. Донин
сочный и недорогой бифштекс. Ночью проснулся от страшного шума в коридоре: пьяный Коля поссорился с Павлом; их разняли, но Николай во весь голос вопил: «Поц! Поц! Нет, ты скажи мне, что такое поц! Я на 16 лет старше его!» и т. п.
15 сентября 1951 г.
Видел директрису, сказала, что командировать может только с разрешения комитета.(…) Вечером был у Миши и Г.С. [Друг Марка Марковича горьковский искусствовед Михаил Петрович Званцев и его жена Галина Сергеевна]. Заходил к нему Ф. Сем. Богородский [известный советский художник, нижегородец по происхождению], лауреат и т. п. Очень своеобразный тип, весельчак, балагур, хвастун. Но деляга первой руки. Когдато был цирковым акробатом. Ему 57, но он, как огурчик, хотя ему недавно вырезали почку изза эхинококка.
26 сентября 1951 г.
На рассвете вбежала Ксаночка и со слезами сказала: «Папочка, наш Персик умер». Мне стало ужасно жаль милого ласкового зверька, к которому я очень привязался за это короткое время. Сегодня было очень похабное заседание худсовета. Я был «ангельски» кроток; пришлось узнать, что и Л. стоит Е., а Чернышова вполне оправдывает данную ей рекомендацию. «Лажали» меня вовсю вместе с Толей Гладковым. На «Фаусте» Струков вовсю ломался и капризничал изза оформления. Совершенно непереносим был свет на спектакле, надо его пересмотреть. Нужна мизансценная репетиция на пролог, сад и выход солдат. Боже мой, какое гно наш театр! Как в нем тошно служить! Обязали меня к 29 прочитать на худсовете экспозицию. Что это такое? Я себе смутно представляю, завтра посмотрю в книжку. (…) Выпил 5 ложек бессмертника.
4 октября 1951 г.
Безумный день! В 9 встал, в 10 – «Непокоренные» в кинопрокате. Фильм слаб, но Бучма – гений! [Известный украинский советский актер]. В 12 репетиция «Фауста» с Дарчуком. В 2 часа встреча с Владимировым в консерватории, в 3 часа – группа по философии, в 5 ч. урок с Победоносцевой и Кузнецовой. В 7 ч. в театр на «Черевички».
Спектакль шел гнусно. Хор ходил, как дохлые мухи. Накладка за накладкой по свету. Черт бы побрал мою специальность. Выпил 4 ложки бессмертника.
13 октября 1951 г.
В 11 – мизансценная с солистами. В 1330 с хором. В 15 в консерватории, в 17 – мизансценная с молодым хором, в 19 – с Кирой и Князевым. В 21 – лекция «Скрябин, Рахманинов» в Доме ученых. Дома застал Агнию на ногах, в пылу работы. Она мне заявила: «Я не люблю рисовать правдиво, а люблю с разными расфуфыреньями» (!?).
21 октября 1951 г.
В Москве. Брожу без цели и без толку. Купил «Антологию таджикской поэзии», мыльницу, приспособление для жарения хвороста. Вечером смотрю «Семью Тараса». Поставлено хорошо, но далеко до того, о чем мне говорил Мордвинов. Прежде всего – никакой «скульптурности», все мечутся и разыгрывают душераздирающую мелодраму, никакой «величавости», сплошная суета. Массовки очень эффектны, но не более. Составу далеко до нашего. Великолепен пожар и самолеты. Ночую у Зевеке на чудесной раскладной кровати
23 октября 1951 г.
Приезжаю в 13. Репетирую 1 и 3 кк. Чувствую себя очень усталым.