Фрактал. Осколки. Гарик ЗеБра
блок «Marlboro», а ты договорись с дежурным врачом.
И она сунула мне в руку при прощании пластиковый пакет с сигаретами. В то время это был бешеный дефицит, и я без труда договорился с врачом обо всём. Она прикатила в субботу после отбоя на такси и с ворохом одежды своего брата, так как мы все ходили в пижамах, полученных в диспансере. Я переоделся в такси, и через час мы были на месте.
Это был обычный деревянный домик её предков, стоящий на шести сотках. Ночи стояли холодные, и первым делом я растопил печку-буржуйку. Веха накрыла стол всякой вкуснятиной и нашим любимым греческим натуральным апельсиновым соком в жестяных банках. Но сначала мы прыгнули в кровать, заботливо накрытую ею свежим постельным бельём. Опять, как и раньше, мы начали с нашей любимой позы, и её ножки оказались у меня на плечах. Но всё это длилось недолго, ведь у меня не было практики уже две недели, а желание сидело во мне размером с Эверест. Тогда мы решили сделать паузу и подкрепиться.
Через полчаса я вновь был в ней, и то ли Эверест взыграл во мне, то ли я нутром почувствовал, что скоро мы расстанемся, но Веха вдруг так застонала, испустив крик, и впилась мне в плечи ногтями сильнее обычного. Потом, когда мы лежали рядом, счастливые и потные, она прошептала мне на ухо:
– Любимый, я чувствовала твоего малыша у себя в горле!
Я лежал гордый и довольный, и до утра мы не смыкали глаз, навёрстывая всё, что было упущено за прошедшее время.
В семь утра я был уже у себя в палате и рассказывал небылицы, где провёл ночь, своим соседям по борьбе с недугом. Я гнал первую попавшую мне на ум «пургу», но мне, конечно, не верили. Тягостно и мучительно, но пять с половиной месяцев моего пребывания в диспансере подходили к концу, когда мама в одно из посещений удивила меня новостью:
– Сынок, папе удалось достать через Москву путёвку в противотуберкулёзный лечебный санаторий «Долоссы» в горах в Крыму, над Ялтой. Завтра тебя выписывают отсюда, и через два дня ты уедешь продолжать лечение туда. Билет мы тебе уже купили.
Я онемел, впал в ступор. Ведь при поступлении сюда мой лечащий врач Игорь Владимирович Ильинский мне сказал:
– Гарик, у тебя серьёзно поражены обе стороны лёгких. Лечение будет длительным и тяжёлым, сразу настраивайся на год в лучшем случае. Держись молодцом. От психологии многое зависит. Настроишься на победу, значит, и победишь.
И вот теперь я не мог поверить, что завтра меня здесь уже не будет, а ещё через два дня я увижу море, вдохну его чудесный запах. Это было что-то из мира грёз, и этот мир для меня открыл мой папа.
Я ничего не сказал своим собратьям по палате, чтобы не вгонять их в тоску. Просто сообщил, что родители переезжают в другой город, и меня переводят в другой тубдиспансер.
Наутро приехали оба моих «предка», получили выписку от лечащего врача, отблагодарили его и медсестёр и передали мне пакет со сладостями для ребят. Когда я собрал их возле себя в кружок у моей койки, раздал вкусности и стал прощаться, то заплакал, плакали и многие