Обратный отсчет. Анна Малышева
утратило живые краски, глаза сузились в две яростные голубые щели. Она ударила по столу раскрытой ладонью, будто ставя печать: – А насчет тяги к земле – заканчивай пороть чушь! У нас с мамой есть дача!
Диме еще пришлось извиняться за свое неуместное любопытство и обещать не бередить больной темы. А тема была действительно больная – он все больше убеждался в этом. Люда отдалилась от него, стала настолько замкнутой и скрытной, что порою сожителю не удавалось разговорить ее даже на самые невинные темы. Она мрачно отмалчивалась, глядя куда-нибудь в угол, а если отвечала, то невпопад, и было ясно – Люда не слышала и половины. Наконец он не выдержал.
– Ты уже вторую неделю сама не своя! Все из-за дома?! Когда его уже купят!
– Отстань, – вяло ответила она, собирая со стола посуду. Они как раз поужинали. Ел один Дима – девушка почти не прикоснулась к еде.
– Я описал этот вариант в агентстве, и все в один голос сказали, что твой продавец – чокнутый жмот и будет продавать такое барахло за такие деньги еще полгода.
Она слегка оживилась, но тут же погасла:
– Кто знает… Возьмет и купит кто-нибудь. Да и что там гадать, – Люда отвернула кран горячей воды и зазвенела в раковине тарелками, – раз он решил продать – продаст. Если бы у меня были эти деньги!
Стопка косо составленных тарелок обрушилась, похоронив себя в мыльной пене, раковина наполнилась почти до краев – Люда ничего не замечала. Она опомнилась, лишь когда вода побежала по столу и намочила ее халат на животе. Девушка издала восклицание и завернула кран. Дима поднялся из-за стола. Он был очень серьезен. «Она ничего вокруг не замечает, говоришь с нею – не слышит. Может, не в агентство надо обращаться, а к врачу? Может, это у нее депрессия из-за того, что бросила работать?!»
– Если бы только у меня были эти деньги… – пробормотала она, вряд ли сознавая, что говорит. Дима подошел сзади и ласково обнял ее за плечи. Она глубоко вздохнула и откинула голову, прижалась щекой к его плечу. Тихонько вздохнула еще раз. Он обнял ее чуть крепче, ощущая сквозь ткань махрового халата знакомое милое тепло.
– Ты можешь мне сказать прямо, в чем заключается ценность этого дома? Что у тебя с ним связано? Ты говоришь, что давно знаешь хозяина. Ты бывала там в детстве, да? Ну, что, скажи!
Она обернулась и сама крепко обняла его – впервые за последние две недели. И прошептала ему на ухо – ее горячее дыхание дразняще щекотало Диму, – что не может сказать, никак не может! Это не ее тайна, да она почти и забыла об этом, но тут эта продажа! Все последние годы она и не думала о доме, но теперь, теперь…
– А вдруг его снесут? – Она оторвалась от Димы и быстро вытерла глаза. Он изумился – Люда плачет! – Его обязательно снесут, он, должно быть, совсем гнилой!
– Да тебе-то что!
– Мне нужны эти деньги, – вдруг сказала она. Голос звучал ровно и твердо, и Дима понял – это не простая блажь, а серьезное решение серьезного человека. И снова спросил себя – хорошо ли он знает женщину, с которой живет не первый год?