Эля дома. Julia Beisenov
запечатлела все комнаты нашей съемной квартиры, чтобы приложить их к папке усыновителей.
– записались в ШПР, оплатили участие (1200 евро) и первый взнос агентству за процесс усыновления (2000 евро)
– взяла на три дня на работе отпуск. Три, так как Баден-Баден настоял, чтобы после ШПР мы сразу же заехали к ним. Хотят видеть нас парой.
Осталось найти билеты на поезд и ночевку в Хайдельберге на время ШПР. Надо также не забыть про гостей, которые придут 20-го на отмечание моего дня рождения. Маленькой радостью были новые фотографии Эли, выложенные на форуме.
21 сентября, день накануне поездки в ШПР, выдался убойным. Пропал интернет. В его поисках мы подолгу висели на горячих линиях техподдержки, нажимали кнопочки, дергали провода и потряхивали сами девайсы – всё безрезультатно. А интернет был нужен, чтобы купить билеты и найти ночевку. Как позже выяснилось, что-то перегорело в самом роутере. В итоге муж поехал вечером на работу искать и распечатывать все там.
В саму ночь перед отъездом в ШПР заболел наш младшенький. Он кашлял уже пару дней, но тут горло опухло до того, что дыхание стало с каким-то присвистыванием. Температура 39. В 2 часа ночи муж поехал с ним в неотложку, я осталась дома со старшими и с заведенным на 5 утра будильником. В 5:40 надо было быть уже в поезде. В 4:15 позвонил муж и сказал, что малыша планируют оставить в больнице. Врачи ввели ему кучу препаратов, чтобы улучшить дыхание, – не помогает. Оно по-прежнему затрудненное, и врачи хотят держать Даника под контролем. Мой бедный малыш… Я начала плакать. Ну почему все складывается против нас? Прокрутили возможные варианты, все сводилось к тому, что никуда не поедем.
В 4:30 дыхание наконец-то улучшилось. Видимо, лекарства начали срабатывать с задержкой. Даника еще раз осмотрел заведующий отделением и сказал, что состоянием ребенка доволен – он отпускает их домой с наказанием делать ингаляции с NaCl и сальбутамолом каждые пару часов. В 5:15 они были дома, и в эту же минуту нужно было уже выбегать, чтобы успеть на поезд.
Мы, естественно, никуда не выбежали. Лечили младшенького. В таком состоянии оставить его с моими родителями мы не могли.
“Давай заберем Даника с собой. И ингалятор, и лекарства и твоего папу тоже, чтобы смотрел за мелким, пока мы будем на занятиях. Поедем на машине. По времени успеваем”, – предложил муж, умеющий в таких ситуациях сохранять холодную голову. Это был вариант! Позвонила в 5:30 папе, описала ситуацию: “Сможешь поехать с нами?” У моего папы в таких случаях ответ один: “Запросто!” Если Эля окажется когда-нибудь с нами, это будет заслуга и моих родителей. Без команды в этом деле не обойтись.
В шесть утра мы уже ехали в Хайдельберг. За окном звездное небо и уходящие за линию горизонта полоски автобана. Муж, которому после бессонной ночи пришлось вести машину четыре часа кряду, пил крепкий горячий чай, слушал музыку и местами подпевал, чтобы взбодриться. Даник спал рядом со мной. Папа периодически подбирал падавшую в полусне на грудь голову. Я улыбалась сквозь слезы: какая у меня все-таки семья! И просила Бога помочь нам.
В семь позвонила старшим, чтобы разбудить