Нонаме. Генри Z Хопов
которой выходил мужчина в белом халате, в открытую настежь дверь увидел молодого человека на кушетке, медсестру, суматошно нажимающую разного цвета кнопки под зеленым монитором медицинского прибора, и женщину, сидящую у ног больного.
На голове пациента была надета голубая, полупрозрачная маска аппарата искусственной вентиляции легких, а к груди, рукам и ногам были подключены десятки проводов и трубок, передающих сигналы на компьютер и гоняющие лекарства по венам. Парень едва открывал узкие щелки глаз и смотрел в никуда.
– Он очнулся? С ним все будет хорошо? Он же поправится? – со всхлипами спросила женщина медсестру.
– К сожалению, только доктор Цемиш может дать вам более точную информацию.
– Я понимаю. Скажите, прошу вас, свое мнение.
– Поймите меня правильно, только врач вправе выносить какие-либо диагнозы. Я лишь следую инструкциям и его поручениям.
– Пожалуйста… – заикаясь, произнесла женщина. – Уверена, у вас со временем накопилось не мало опыта, даже больше, чем у Цемиша…
Медсестре льстили эти слова. Она расправила плечи и вся с ног до головы наполнилась невиданной важностью. Медицинский павлин в белом халате.
– К-ка-к в-вас з-зов-в-вут? – с трудом произнесла женщина, вытирая слезы носовым платком.
– Теа, Теа Виллстоун, – ответила медсестра, хотя могла просто показать ей бейджик.
– Т-теа, у в-вас есть д-дети? Ведь есть, д-да? Не дай вам Бог оказаться на м-моем м-месте, но, пож-жалуйст-та, войдите в мое положение и ответьте на е-единственный во-вопрос: он будет ж-жить?
Медсестра отсоединила один провод от руки больного, повернула рычажок на пульте управления и нажала несколько кнопок. Зеленая танцующая линия на мониторе сменилась множеством цифровых показателей с постоянно изменяющимися значениями. Теа отошла к окну больничной палаты и задумалась.
– Вы правы, – через некоторое время произнесла медсестра, – за семнадцать лет работы в Центральной Больнице Слобтауна я много чего повидала и набралась опыта. Ваш сын выглядит не так уж плохо, поэтому я считаю, что в лучшем случае он выздоровеет и продолжит заниматься прежними делами, а в худшем…
– В худшем? Что в худшем?
– В худшем случае ваш сын миссис…
– Марта Пинтен, – протараторила свое имя женщина.
Теа стала делиться с миссис Пинтен своим профессиональным мнением и рассуждать о дальнейшей судьбе ее сына и возможных исходах. Марта внимательно слушала медсестру и понимающе кивала, успевая вытирать слезы.
– Мама! – заорал Арчи, как только услышал имя своей матери и зашел из коридора в палату. Как он мог не узнать собственную мать, он не знал. – Мама! Не плачь!
Арчи подошел так близко к своей матери, что мог дотянуться до нее, но она не обернулась на его крик. Медсестра тоже не замечала его и продолжала вести беседу с Мартой Пинтен, нажимая кнопки медицинского оборудования. Арчи попытался обнять ее, но невидимый глазу барьер помешал