Безмолвная. Ремигиуш Мруз
приватизирована.
Я глубоко вздохнула, опустошила бокал и заказала Йоле безалкогольный напиток. Кельнер не сводил с нас взгляд, прислушивался к разговору и реагировал на каждый кивок.
– Записи с камер наблюдения?
– Тогда там не было ни одной. Ближайшая располагалась на несколько сотен метров дальше, но не засняла в то время никакой группы мужчин. Те же, кто попал в ее объектив, были идентифицированы и допрошены. Той ночью никто из них возле Млыновки не находился.
– Возле чего?
– Старое русло Одры, – пояснила Клиза, махнула рукой. – Впрочем, это неважно.
– Есть там какие-нибудь шлюзы?
– Есть. По обеим сторонам.
– И что?
– Если бы парень бросил тело в воду, оно наверняка застряло бы в одном из них. Однако во время розыска их неоднократно открывали. Помнишь? Сначала это трактовали как исчезновение и лишь потом решили, что надо искать останки.
– И в итоге с нашего клиента сняли подозрение…
– Формально – да.
– А неформально?
– Вероятно, проводивший следствие сотрудник полиции Прокоцкий, ставший сейчас подкомиссаром, не был до конца уверен в правильности принятого решения.
– Почему?
– Вернер казался ему подозрительным. Наверное, больше подробностей есть в рапорте Прокоцкого, но для нас этот документ недоступен.
– Еще нет.
Клиза кивнула. Я видела, что она в состоянии добыть любую информацию – все зависело только от отпущенного ей времени и возможности контактов с другими людьми.
У меня ушло немало времени на то, чтобы рядом со мной Йола чувствовала себя комфортно и была откровенна. Я не могла представить, как она справлялась со своими проблемами в академии. Возможно, и не справлялась. Просто запиралась в комнате и погружалась в науку. Отсюда и высокие результаты в учебе.
Я слушала ее рассуждения еще добрых полчаса.
Ни одно из доказательств не указывало на Дамиана Вернера, и в конце концов было признано, что жених к преступлению не причастен. Да уж, если б полицейские не пренебрегли чистой логикой, то приход к такому выводу отнял бы у них куда меньше времени, чем было потрачено.
Я поделилась этой мыслью с Йолой. В ответ она, надув губы, заметила:
– Видимо, они были очень скрупулезны в этом деле… Мне же кажется подозрительным кое-что другое…
– Что?
– Были собраны биологические следы с его тела и одежды. На лице у него, между тем, были следы побоев, по которым можно определить, как нападающие наносили удары.
Я удивленно приподняла брови.
– Я имею в виду отпечатки ботинок.
– Я знаю, чем занимается трасология, – я улыбнулась и сделала глоток вина. – Что тебе кажется подозрительным?
– То, что следователь не сравнил эти отпечатки со следами в пивбаре. Потом, он мог сопоставить следы на теле Вернера и отпечатки пальцев на кружках…
Я не стала говорить, что там могли быть и следы губной помады.
– В общем, они могли получить гораздо больше доказательств.