Удивительная жизнь Эрнесто Че. Жан-Мишель Генассия
от любых предложений и уже месяц днем и ночью репетирует пьесу. Но мадам этого мало, ей, видите ли, требуются «новые вызовы»!
Кристине надоел алжирский театр, она мечтала о кино. В картине «Пепе ле Моко»[47] у Кристины была роль в массовке, всего две сцены, но одна из них с Габеном. Больше она не снималась.
Кристина написала Габену, чтобы попросить совета, но ответа не получила. Побывала на студии в Бийянкуре, попробовалась на роль в костюмном фильме об эпохе Великой французской революции, о результатах ей не сообщили, и она убедила себя, что должна переехать во Францию, ибо только там можно добиться успеха. Решено: после премьеры пьесы и гастролей, если таковые состоятся, она отправится в Париж.
– Это будет катастрофа, если Кристина уедет. Я без ума от нее, понимаешь? Ты должен мне помочь, Йозеф.
Морис сочинил историю о некоем актере, который преклоняется перед театром и презирает кино. Он прочел массу интервью со знаменитостями в «Синемонд» и «Синеревю», и все они утверждали, что истинное искусство «прописано» на сцене. Морис был профаном, но звездам доверял, а они относятся к кино свысока, считают его способом заработать легкие деньги, эрзацем, которым занимаются те, кто провалился на подмостках, не понравился придирчивой публике, готовой освистать любого, не умеющего играть классику. Кино – искусство иллюзий, актер становится марионеткой в руках ловкача-режиссера.
– Если Рэмю[48], Жуве[49] и Гитри[50] сходятся во мнении, им можно верить, разве нет?
Морис достал из бумажника сложенную вчетверо вырезку, аккуратно развернул и начал читать срывающимся от волнения голосом:
– «…Музыка расставляет нужные акценты, свет подсказывает зрителю, куда смотреть, умелый монтаж определяет за него, что он должен увидеть. Настоящий артист не нуждается в подобных ухищрениях, чтобы привлечь внимание сидящих в зале зрителей, которые ерзают, кашляют, вздыхают, аплодируют, свистят и трепещут, ибо артиста делает публика. В кино между артистом и его публикой стоит экран…»
– Вот это ты и должен объяснить Кристине.
– Но мы не знакомы!
– Я часто говорил ей о тебе, и она жаждет личной встречи. Завтра у нее премьера.
– Мне не хочется идти, я в театре скучаю.
– Но я прошу о дружеской услуге! Сделай над собой усилие.
– Если Кристина приняла решение, она никого не станет слушать. Ты действительно любишь эту девушку? Так женись на ней.
– Я об этом думал, но она против брака. Говорит, что семья – тюрьма для женщин, и хочет сохранить свободу.
– Феминистка! Тебе не повезло. По большому счету она права. Возможно, стоит представить дело иначе? Ты любишь детей? Хочешь завести семью?
– Она считает, что рождение ребенка закабаляет женщину, привязывает ее к домашнему очагу и это оскорбительно. Кристине нужен успех, она не собирается заниматься хозяйством.
– Ну так уговори ее! Белое платье, Мендельсон, медовый