Дорогая Альма. Михель Гавен
тренировали собак для охраны границы. Здесь недалеко, у села Легедзино, вчера был тяжелый бой. Их батальон пограничников остановил наступление «Лейбштандарта» практически без патронов и без гранат, дрались врукопашную, и собаки и люди.
– Остановили наступление «Лейбштандарта»? – Раух присвистнул. – Собаками?
– Да, у меня сегодня с транспортом поступило около шестидесяти раненых не только с колотыми ранениями – штыком и охотничьими ножами – и огнестрельными, но и с серьезными покусами. И это только тяжелых отсортировали. Кто полегче, тех в другой госпиталь отправили. – Маренн помолчала, потом продолжила: – Как я поняла, из пограничников только эта девушка уцелела и две собаки при ней. Их спрятал лесник в сторожке. Иван, хозяин этого дома, хорошо знает их. Он попросил меня оказать девушке помощь. Так что я сама ее видела и разговаривала с ней вчера ночью. При ней, конечно, документы, обмундирование. Хоть и обещали все в лесу спрятать, но что толку? Начнут искать – найдут.
– Не позавидуешь. – Раух покачал головой. – Олендорф искать умеет. Все перероют. И в огород, и в лес заглянут. Но думаю, этого и не потребуется. Скорее всего, ее выдадут свои. Мюллер хвастался на совещании, что на восточных территориях в полицию на паек от кандидатов отбоя нет. Так, чтобы взяли на довольствие, надо отличиться. Доложат и не вздрогнут. Желающих найдется немало.
– Что же делать? – Маренн пристально посмотрела на него. – Забрать в госпиталь я ее не могу. Здесь кругом охрана. Кроме того, столько глаз и ушей. Обязательно донесут. Олендорф просто явится в госпиталь и заставит выдать ее. Противостоять ему напрямую я не смогу, не имея оснований. Впрочем, я все это понимала и раньше. – Она встала и подошла к окну. – Но все-таки надеялась спрятать ее в госпитале. Сейчас, после того, что ты мне рассказал о директиве, все встало на свои места. Хорошо, что я послала Джил к фрау Марте попытаться получить резолюцию рейхсфюрера о санатории. Спасти эту русскую фрейлейн и лесника с женой можно, только если вовсе отменить операцию Олендорфа в этой местности. Другого выхода нет, – заключила она, обернувшись. – Теперь я это вижу ясно.
– Пожалуй, ты права, – согласился Раух. – Главное, чтобы Джил успела.
– А мы потянем время. – Маренн улыбнулась. – Надо дать знать Олендорфу, что я не отвергаю окончательно его предложение поучаствовать в операции. Но пока у меня очень много работы, – сообщила она, возвращаясь к столу. – Посмотрим, согласится ли он подождать. Ведь его очень занимает мысль представить Гейдриху, а через него фюреру результаты своих психологических опытов. Такое рвение очень может способствовать его продвижению по службе. Так что ради будущей карьеры, может, и подождать денек, как ты считаешь?
– Это рискованно, Мари. – Фриц ответил озабоченно. – А если не удастся вообще получить резолюцию рейхсфюрера? Если он отложит решение на неопределенный срок? Тебе придется участвовать во всей этой истории? Отказаться уже будет трудно.
– Может