Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах. Николай Фёдорович Шахмагонов
газов-то пороховых! Мгновенно! Снова приготовились. Снова команда. Грохнули орудия, да как грохнули, разлетелось вдребезги несколько стволов, сокрушая всё на позициях, разбрызгивая кровь пушкарей из пушечных расчётов.
Снова безудержный гнев царя, снова полетели шапки с голов тех, кому царь головы готов был отсечь за свои то промахи.
Едва утихомирил его вездесущий «Алексашка» – чудодейственно уцелевший во время заграничного похода Александр Меншиков. Только он один мог утихомирить царя, да и то далеко не всегда.
Ну а что генералы русские – именно русские, а не инородцы, нанятые царём?
С горечью смотрели на эту артподготовку штурма Трубецкой, Бутурлин и другие.
Теперь, в плену, они не могли не вспомнить всё, что случилось, да говорить о том решались только в общих чертах. Всё же царь! Как его обсуждать, а тем паче осуждать. Но думать-то, думать разве запретишь? Вот и думали горькую свою думу.
Отчаянный шаг
В самые трудные минуты плена, когда шведы пытались сломить русских генералов холодом и голодом, и князя Трубецкого и его товарищей по несчастью спасали мысли о России, мысли и родных и близких. Когда заговаривали о доме, сразу оживлялись и словно на какие-то мгновения отступала промозглая погода, преследовавшая пленников даже за стенами сарая, потому как не спасали от ней эти стены, и даже голод забывался. У всех одно желание, одна мечта – вернуться домой.
Трубецкой не знал, ему ли одному или и другим генералам шведы предлагали перейти к ним на службу. Но видел одно, самое важное для него – Бутурлин и Вейде рвались домой, в Россию. И он откровенно заговорил с ними:
– Пропадём мы здесь. Если бежать, то сейчас? Потом поздно будет. Пока они держат нас не за семью замками, можно вырваться.
Бутурлин с тревогой посмотрел на Трубецкого, переспросил:
– Бежать? Да как же это возможно?! Если убежим, как дорогу найдём?
– И ведь ни у кого не спросишь, – прибавил Вейде.
Трубецкой, порадовавшись тому, что его сотоварищи тоже давным-давно, судя по реакции, думали о побеге, сказал:
– Пока везли сюда, я запоминал наиболее важные местные предметы: населённые пункты, реки, мосты, озёра.
– Ну и что? – снова заговорил Бутурлин. – Во-первых, не убежать. Часовые бдительны. Да если и убежим, тут же словят. Всё здесь чужое и все здесь чужие.
Трубецкой резонно напомнил:
– Если не убежим, сгноят нас здесь.
– Может, поменяют, – предположил Вейде.
– Чтобы менять, нужно пленить того, на кого менять, – заметил Трубецкой. – А наши, думаю, никого из ихних генералов в плен не взяли. Никого. Да что там генералов – офицеров-то вряд ли захватили. Так что-либо сами о себе позаботимся, либо здесь и сгинем. Неужто домой не хотите, неужто по женам, да детям не соскучились?
– Не о том речь, – проговорил Бутурлин. – Домой-то хотим. А ну как словят, да и.., – он провёл рукой по шее.
– По мне так – лучше рискнуть и домой прорваться, чем