Князь Меттерних: человек и политик. Павел Юхимович Рахшмир
гений подскажет наилучшее продолжение, то Меттерних весьма небезуспешно руководствовался аналогичным принципом в своей дипломатической практике. Главное – завязать переговоры, а дальше остается уповать на дипломатическое искусство.
Высшим дипломатическим «пилотажем» Меттерних как раз и овладевал в Париже, усваивая уроки такого признанного мэтра дипломатии, как Талейран. Однако он не был робким учеником, который почтительно внимает своему профессору. Как уже говорилось, Клеменс с юных лет отличался апломбом, чрезвычайной самоуверенностью. И теперь, когда с разбитой и униженной Австрией мало считаются враги и недавние союзники, ее посол горделиво заявляет: «Я несу на моих плечах весь мир». Так он писал своему отцу 16 сентября 1807 г. Эти слова прочно войдут в его обиход, их часто можно встретить в его многочисленных писаниях.
В разгар переговоров Меттерниха с Талейраном вспыхнула война между Францией и 4-й антинаполеоновской коалицией. Переговоры французов с Россией зашли в тупик. Александр I заключил тайный военный союз с прусским королем Фридрихом Вильгельмом III, который 1 октября 1806 г., набравшись духу, потребовал от Наполеона отвести войска за Рейн. Меттерних видел бессмысленность прусской политики и не сомневался в победе Наполеона. Однако императору французов и его министру иностранных дел пришлось отправиться к театру военных действий. Чтобы не терять контактов с ними, Меттерних готов сопровождать их и на войне. Но Штадион не дал санкции на это, ограничив ему свободу маневра. Первый раунд переговоров с Талейраном закончился безрезультатно. После отъезда Наполеона и Талейрана дипломатическая жизнь в Париже заглохла, наступили своего рода каникулы. До возвращения Наполеона Меттерних, по его собственным словам, был «парижским отшельником».
II
На самом же деле он с головой погрузился в светскую жизнь Парижа. Двор Наполеона открывал массу возможностей для светских удовольствий, которые так ценил Меттерних. В отличие от чопорного, проникнутого кастовым духом габсбургского двора с его всесильными жрицами из престарелых княгинь, в Сен Клу и Тюильри собирались главным образом люди его поколения. Большинство из них совсем недавно обрели титулы и богатство, сражаясь под знаменами генерала Бонапарта, а затем императора Наполеона. Наполеоновскому двору придавало особый шик сочетание энергии и жизнелюбия нуворишей и парвеню с изысканным шармом аристократов старого режима, которых император стал охотно принимать к себе на службу. «Наполеон, – писал известный французский историк А. Сорель, – поступает в этом случае с этими роялистами, как поступил Генрих IV после своей мессы с бывшими членами Лиги и иезуитами»[105]. Может быть, особое очарование двору империи придавало его стремление как можно полнее прожить именно сегодняшний день, так как прочной уверенности насчет завтрашнего не было. Весь его блеск, все его великолепие зависели от одного человека, склонного постоянно искушать судьбу.
Не
Сорель A. Европа и Французская революция. Спб., 1908. Т. 7. С. 392.