Князь Меттерних: человек и политик. Павел Юхимович Рахшмир
и Штадион, очертивший довольно широкую сферу австрийских интересов: турецкая Хорватия, Босния, Сербия и Болгария с северным побережьем Эгейского моря, от Салоник до Марицы[132]. Хотя у Меттерниха и возникли подозрения, не является ли план раздела турецкого наследства маневром Наполеона, но он все же попался в ловушку. Он был слишком озабочен тем, чтобы нейтрализовать франко-русский альянс, а Наполеон сумел сыграть на этом и усилить взаимные подозрения между Веной и Петербургом.
О том, какое серьезное значение придавал Меттерних франко-русским отношениям, свидетельствует его поведение в связи с Эрфуртским свиданием Наполеона и Александра I. Он стремится во что бы то ни стало попасть туда. Меттерних просит у Наполеона разрешения сопровождать его в Эрфурт, мобилизует на помощь Талейрана. Тот активно поддерживает австрийского посла. «Мы не можем быть праздными наблюдателями»[133], – бьет тревогу Клеменс. Наконец Штадион разрешил ему поездку, но французская сторона в очень вежливой форме отклонила просьбу венского посла. Наполеон мотивировал отказ тем, что в Эрфурт не разрешено ехать ни одному из послов, кроме российского, так как царя будет сопровождать французский посол Коленкур. Шампаньи утешил Меттерниха тем, что в его страстном желании сопровождать Наполеона в Эрфурт император видит «новое доказательство доброго духа, который Вас воодушевляет»[134]. Меттерниху были даны заверения, что в Эрфурте не будут приняты какие-то шаги, направленные против Австрии.
Отчаявшись попасть в Эрфурт сам, Меттерних рекомендует отправить туда представителем императора Франца I генерала Винцента. У Клеменса прорезаются замашки министра, он действует так, как будто уже стал канцлером. Он сам составляет инструкции для Винцента, высылает их Штадиону вместе с посольскими депешами. Известной компенсацией Меттерниху послужило то, что представительство интересов Австрии в Эрфурте тайно взял на себя Талейран. Еще одной удачей оказалась давняя близость Талейрана с Винцентом. По возвращении в Вену генерал подтвердил переход Талейрана в оппозицию, еще более тем укрепив Штадиона в его воинственном настроении.
IV
С весны 1808 г. начинается самый сложный и даже драматический период парижской жизни Меттерниха. Неудачи Наполеона в Испании пробудили надежды его противников. Придерживавшийся осторожного выжидания Штадион решает форсировать подготовку к войне. Масла в огонь подлила депеша Меттерниха от 30 марта 1808 г. Сам посол не рассчитывал на такой эффект. Поскольку Меттерних писал депеши часто, непосредственно по горячим следам событий, то в них порой отражались его сиюминутные настроения и впечатления. При всем самообладании он был человеком импульсивным, не лишенным воображения. Не могла не проявиться диалектика или, лучше сказать, двойственность его личной политической позиции. Поэтому в его дипломатическом документальном наследии можно найти аргументы для противоположных, полярных интерпретаций.
Под
Botzenhart M. Op. cit. S. 203.
NP. Bd. 2. S. 229.
Ibid. S. 231.